Ты киваешь, но явно ревнуешь меня к женщине, которой я был одержим. Я делаю глоток водки, давая тебе возможность представить меня в постели с Линдой Ронстадт, а потом произношу то, что ты хотела услышать: Хизер разбила мне сердце. Ты оживляешься, просишь рассказывать дальше, и я описываю день, когда меня бросили.
— Мы планировали жить вместе, я искал квартиру на Брайтон-Бич, — начал я, вспоминая тот день на пляже. — Стояла жаркая летняя ночь. Никогда не забуду ужасный запах и комаров…
Ты довольна тем, что другая девушка сделала меня несчастным, но делано надуваешь губы.
— Не разрушай манящий образ Нью-Йорка, Джо!
Я говорю, что Хизер рассталась со мной голосовым сообщением в тот момент, когда я смотрел квартиру. Ты сочувственно вздыхаешь — «да ты что!» — и мой мягкий, полный щемящей нежности смех дает тебе понять, что времени прошло достаточно и я готов любить как никогда прежде.
— Такие дела.
Приносят мой сэндвич. Ты тут же хватаешь с тарелки картошку фри.
— Вот это да… Значит, ты остался без девушки и без квартиры?
Я откусываю сэндвич, ты снова тянешься за картошкой. Мы дружно жуем. Знаю, ты не откажешься от бекона, и я вытаскиваю его из недр сэндвича, как деревянный брусок из башни «Дженга». Ты берешь бекон, он хрустит у тебя во рту.
— Если ты осуждаешь Хизер, послушай теперь про Мелиссу.
Ты потираешь руки, что выглядит забавно. Рассказывать тебе о Мелиссе (то бишь ныне покойной Бек) — словно испытать катарсис. В этой версии я работал официантом в закусочной Верхнего Вест-Сайда, а Мелисса там однажды обедала и написала мне свой телефон на чеке. Ты делаешь огромный глоток из стакана — честно говоря, довольно агрессивно, — и я добавляю, что Мелисса была для меня слишком незрелой. Твои щеки пунцовеют. Тебе нравится, что я анти-Шеймус, что мне нужна женщина, а не юная нимфетка, которой можно было бы похвастать перед друзьями, как трофеем.
— Да, слишком незрелая, — повторяюсь я. — Я надеялся, в душе она старше. Ее любимой книгой были «Отчаянные характеры»[8].
Ты напрягаешься, чувствуя угрозу. Я говорю, что, судя по нашей с Мелиссой истории, схожесть книжных интересов еще ничего не гарантирует. Мелисса могла бы стать отличной фехтовальщицей, однако ей мешали созависимые отношения с лучшей подругой Эппл (то бишь ныне покойной Пич Сэлинджер).
— Но проблема была даже не в этом, — сокрушаюсь я. — Просто Мелисса любила только одного человека, одного-единственного.
— Мелиссу, — произносим мы хором.
Ты мне сочувствуешь. Я прошел через множество микропредательств Мелиссы. Пытался о ней заботиться, помогал сосредоточиться на фехтовании (писательстве). А потом она мне изменила. Переспала со своим тренером (психологом). Ты опускаешь голову на руки и восклицаешь: