Можно процитировать всеми уважаемого Савелия Петровича, мной любимого за Подвиг в этой, мягко выражаясь, хаотичной жизни. Но не об этом. Далее… далее он говаривал мне: „Ты не обижайся на меня, потому что я избрал такой путь. Жизнь многих рождает слепыми. Иди к Природе, к Солнцу, к Луне — но не ко мне. Я — по пути. Я — не Ярое Око. Оно еще будет. Придет к тебе. Ты узнаешь. Я — артист. Не будь — театралкой. У тебя свой путь“.
Чаще слушай свое сердце — на снегу, если умеешь, на льду… В лесу. Пока не рисуй. Научись молчать. Только это даст потом точность отношений. Не зажимай нос никогда и не отворачивайся. Пахнет всегда тем, чем пахнет. А судить да рядить нужно и стоит только в одном — в построении высокого духа. Прости, и прости, и прости, и, может, долго теперь не увидимся. Вот и все».
Вот каково было письмо.
Лето тогда было стремительным, время двигалось семимильными шагами…
Однажды я поехал в Мифодьев связаться с Москвой, позвонить. Почему я не взял с собой Машу? Кажется, потому, что погода стояла ненастная и делать ей там было нечего. Потому, что я собирался быстро вернуться… Да она и сама не настояла. Короче говоря, я поехал. Стояла действительно ненастная погода: грязная дорога, мокрая одежда, грохот мешков с посылками в почтовой машине… Выбрался у почты, через два часа дозвонился, плохо было слышно, но все-таки мой голос услышали и теперь знали, что я никуда не делся, меня не загрызли волки, не затоптали кабаны. Дело было сделано. Надо было думать, как добраться обратно, к моей возлюбленной.
Но тут появились друзья — а они появляются везде, если человек достаточно расположен расстаться с некоторыми своими пороками, с некоторыми своими пристрастиями, если, если готов радоваться шутке, просто сказанному слову, если готов слушать и разделить хоть в малой степени заботы или причуды других. Так я и делал. И мы славно посидели в тепле и душевном согласии, насмеялись вдоволь. Все пошли меня провожать. Благо, погода утвердилась все же в своем летнем величии. Была тихая светлая ночь, с зарницами. Довезли меня до самой деревни, до самого дома. Хорошо-то как было кругом! Искали Машу, а нашли только Марью. Она была сердита на меня, и поделом, но недолго она сердилась и вскоре сказала, что Маша еще с вечера куда-то ушла. Как будто бы она все ждала и ждала меня, а потом скрылась. Я так понял, что и «беседа» у них была с Марьей. Ушла и не вернулась. Я огляделся. Вещи Машины были на месте. Я хотел ринуться в лес, на озеро, в поле… Но друзья остановили меня, убедили, что в таком деле главное выждать. Мы забрались ко мне в сараюшку и продолжали наши беседы…