Татеву повезло больше, он был снесен толпой, кто-то рубанул его саблей по голове, но лишь глубоко оцарапал, и теперь ему суждено попасть в плен. Но царь выкупит его через год, и Татев вернется в Москву, где уже будет лишь заседать в думе. Военных назначений он больше не получит. И еще через несколько лет он выдаст свою дочь замуж за князя Василия Федоровича Скопина-Шуйского, и в браке этом родится прославленный герой Михаил Скопин-Шуйский, коему спустя тридцать лет доведется спасать Россию…
— Глядите, как пушку обнял! Видать, не желает с ней расставаться! — хохотали три венгерских наемника, увидев пушкаря-московита, лежащего на залитом кровью орудии. Раненый, он обхватил ствол обеими руками, не давая себе упасть.
— А он живой?
— Живой, гляди, дышит еще!
Гаврило открыл глаза и сквозь мутную пелену, застлавшую угасающий взор, он видел собравшихся возле него чудно одетых воинов. Один опирался обеими руками о мушкет, два других указывали на Гаврилу пальцами и громко смеялись.
— Слезай с нее, дурак!
Гаврило зашевелился, закряхтел. Последнее, что он помнил — у него кончились снаряды. И он в поисках ядра слишком явно выглянул из-за укрытия. Потом почуял два обжигающих удара, один в грудь, другой в лицо, в правую щеку, которую вырвало вместе с зубами. Он очнулся, лежа под пушкой, и с последним усилиями пытался встать, но рухнул на ствол орудия и остался на нем висеть.
"Ничего, посмеетесь еще! Вот глядите, встану я. Чего лопочут на своем наречии? До чего дурной язык!" — подумал Гаврило со злобой. Вновь, цепляясь за ствол орудия, приподнял голову. Из разорванного пулей рта хлынула кровь и повисла на нижней губе густой темной нитью.
"Хоть бы добили уже", — подумал Гаврило с досадой и вновь уронил голову. Венгр, что стоял, опершись на мушкет, словно угадал его желание либо устал глядеть на мучения пушкаря — вскинул ствол, коротко прицелился и выстрелил. Товарищи его, мигом замолчав, увидели, как дернулась и разлетелась брызгами голова московита, а он безвольной куклой слетел с пушки в ров, где упал на присыпанный землей труп.
— Хороший выстрел! — похвалили его товарищи и двинулись дальше, вскинув мушкеты на плечи. Мельком взглянули на труп, лежавший под убитым только что московитом. Кажется, судя по одежде, это был пушкарский голова. Лицо присыпано землей, но среди грязи отчетливо видны были его потухшие открытые глаза.
Над полем боя звучал победный рев сигнальных рожков.