— Ты, старый пес, до сих пор проникнутый литовским духом… — Царь говорил медленно, словно силился обуздать рвущийся наружу гнев. — Ты мне говорил, чтобы я послал тебя с царевичами в Полоцк, дабы ты защитил город от поляков.
— Государь… — молвил было князь, но Иоанн взвизгнул, стукнув посохом о пол:
— Молчать!
Князь покорно замолчал, склонился ниже, зажмурил глаза. Господи, помоги пережить сие унижение и муки!
— И вот Полоцк и все крепости в округе пали! И ныне известно мне твое коварство — хотел ты нарушить крестоцелование и погубить хотел моих сыновей! Ты хотел погубить моих сыновей! — выкрикнул Иоанн и наотмашь ударил боярина посохом по голове. Охнув, Мстиславский упал на пол и начал прикрывать голову руками, а удары все сыпались и сыпались на него — по плечам, по бокам, по лицу. Хлынула кровь, боярин, стоя по-собачьи, пытаясь отползти, сбежать, но под градом ударов он упал лицом в забрызганный его кровью пол, а Иоанн остервенело бил его по спине, пока князь не перестал вздрагивать от ударов, пока посох не обломился пополам. Вошли слуги, кто-то из советников — Иоанн уже не видел их — отбросил в сторону обломок посоха и, обессиленный, рухнул в свое кресло. Безжизненное тело боярина, лежащее в луже крови, поспешили унести.
В тот же день созвана была Боярская дума, где царь продолжил выплескивать неизрасходованный гнев на всех, кто был отчасти виновен в потере Полоцка, и тех, кто выступал за его защиту:
— Вы, нечестивый род! Вы все говорили мне, что Полоцк и Сокол неприступны, что король не сможет взять их! Вы допускали от себя ко мне людей, что, обманывая меня, говорили — за Баторием никогда не пойдет огромное войско, что бояться нечего!
Красный, с выпученными глазами, вздувшимися венами на лбу и горле, Иоанн, не дойдя до своего места, стоял посреди палаты и кричал, топая ногами, брызгая слюной.
— И что теперь? Полоцк и Сокол потеряны, все воины повержены, остальные крепости уничтожены, Смоленская земля разорена!
Молчали бояре, потупив взоры. Почему пустовало место Мстиславского и его сыновей, многие уже прознали. Говорили, мол, видели, как окровавленного, полуживого, его выносили из возка, под плач и вой жены, дочерей, домочадцев. Сыновья, которые тоже должны были присутствовать на заседании, либо хлопотали вокруг полумертвого отца, либо не осмелились появиться пред государем.
— Я вас, крамольников, всех изведу! — продолжал кричать царь под стук посоха об пол. — Снова вы предали меня, вступили в сговор с поляками! Псы! Грязные псы!
Когда гнев наконец потух, а силы иссякли, Иоанн сел в свое место. Бояре не сразу возобновили переговоры, с опаской поглядывая на государя, но надобно было что-то предпринять, и, переборов страх, начали думать, как поступить дальше.