— Уйди с глаз! — глухо, с ненавистью проговорила Анна…
В дом Михайло так и не зашел — остался спать в бане. А утром, когда Анна пришла за ним, то увидела мужа спящим на полу в лужах рвоты и мочи. Растолкала его, борясь с омерзением, а Михайло, открыв глаза, сказал:
— Еще выпить принеси…
— Хватит тебе! Отпил свое! — ответила Анна с раздражением. Михайло неожиданно вскочил на ноги.
— Я тебе покажу, как перечить мужу! Тебе велено было — принеси! Убью гадину! — взвизгнул он, сжимая свои огромные кулаки.
— Ну, бей! — уставив руки в бока и выпятив свой огромный живот, крикнула Анна, но Михайло, схватив пустой жбан, метнул его в жену, благо, что промахнулся.
— Сука! Змея! Убью! — ревел Михайло, и Анна бросилась прочь из бани, захлопнув за собой дверь. У дома опустилась на скамью — в глазах отчего-то все потемнело, нутро будто огнем ожгло. Отдышалась, подождала, когда боль отступит, но и после не нашла в себе силы встать — спрятав лицо в ладонях, дала волю слезам. Услыхав шаги Дарьи, тут же взяла себя в руки, утерла слезы и велела ей:
— Хозяину своему отнеси еще браги! И прибери там за ним…
А под вечер в ворота постучался староста. Анна не пустила его на двор, говорила с ним через приоткрытые створки ворот.
— Чего это я слыхал, будто ночью приехал кто? — спрашивал староста, стараясь все заглянуть в ворота через голову хозяйки.
— Никто не приехал. Не ведаю! — отвечала она, закрывая створку перед носом старосты. — Не могу в дом пригласить! После зайди! После!
Михайло на третий день сам приполз в дом, едва живой. Его сторонились и дети, и Дарья, Анна старалась обходить стороной. А он спал на топчане за печью (детей Анна забрала к себе), пил травяные отвары, после которых его неудержимо рвало.
Глухая ярость душила Анну все эти дни, она презирала и мужа, коему желала смерти, и Дарью, коей после того случая жизни не давала — то придерется к якобы плохой работе по хозяйству, то накричит просто так, то одернет. С ненавистью даже подумала раз избавиться от плода, но потом, страшась греха, долго молилась у образов…
А на пятый день во двор вступил грузный дьяк в сопровождении трех вооруженных стрельцов. Позади них, прижимая к груди шапку, семенил староста. Появившуюся у них на пути Дашку один из стрельцов оттолкнул прочь.
— Помогите! — закричала она.
— Заткнись, дура, — бросил ей презрительно другой стрелец, — хозяина позови!
Анна появилась тут же, испуганно с высоты крыльца оглядела непрошеных гостей.
— Именем государя велено схватить служилого Мишку Васильева, — объявил ей толстопузый дьяк тоненьким голоском.