— Оставь! — по-русски сказал один литвин с пышными седоватыми усами. — Хату осмотрите!
А сам, взяв Анну за руку, поднял, и она шла за ним, едва волоча ноги. А снаружи литовские всадники уже всюду разъезжали по деревне, влачили за собой скот и захваченных людей. Кое-где показались огненные всполохи, дым стелился над Бугровым — жгли хаты. А из терема тащили иконы, ткани, ларцы…
Из хлева один литвин за руки тащил ревущих от страха Матвея и Васеньку.
— Матвеюшка! — позабыв о боли, закричала Анна и бросилась было к ним, вырвавшись из цепкой хватки усатого литвина, но появившийся у нее на пути ратник грубо отпихнул ее назад. Васенька ревел навзрыд, Матвей силился укусить обидчика за руку, пинал его ножками.
— Это дети мои! Дети! Мои! — задыхаясь, кричала Анна, выпучив безумные глаза на остановившего ее ратника, но он наотмашь ударил ее по лицу так, что она опрокинулась навзничь. Литвин, тащивший детей, плюнул и швырнул их к матери. Матвей и Василий с ревом кинулись к тяжело поднимающейся с земли Анне.
— Детки мои, маленькие. Вы со мной, все хорошо… Хорошо… — причитала Анна, прижимая сыновей к себе.
— Матунька, у тебя кровь! — жалобно, с испугом в глазах проговорил Матвей.
— Ничего, — улыбнулась Анна окровавленным ртом, — мне не больно. Не больно. Это пройдет…
Их погнали к остальным пленным, коих литвины сбивали в кучу. Мужики, бабы и дети, как испуганный скот, под ударами плетей брели туда, куда им укажут. Анна увидела, как староста пытался что-то объяснить одному конному ратному, держа его руками за сапог. Ратник, нахлобучив меховой треух на глаза, молча слушал, затем вынув саблю, рубанул вкось, и староста, рассеченный поперек надвое, повалился в грязь. Анна с ужасом отвернулась и прикрыла глаза сыновьям.
Вокруг слышны крики, стоны, плач, визжание лошадей. Огонь уже повсюду. Горел и терем Михайлы. Анна увидела лишь, как из лопнувших окон кровожадными змеями лезли языки пламени, и густой дым окутывал крышу. Анна закрыла глаза, не в силах глядеть на то, как погибал ее дом…
Затемно пленных вывели в поле за деревней, над коим всю ночь стояло страшное красное зарево — Бугровое, выжженное до основания, перестало существовать. Пленных тут была тьма — изможденные люди сидели или лежали на голой земле, кто-то хворал, натужно кашляя, кто-то разводил огонь. Видать, гнали их издали. В большом числе вокруг лагеря пленных разъезжала конная литовская стража.
И здесь, обессиленная, Анна рухнула на землю, ибо ее нутро разрывало от страшной боли. Она понимала, что сейчас родит. Матвей и Васенька сидели подле нее, трясясь от холода и с ужасом наблюдая страдания матери.