— От государя нашего, царя и великого князя Иоанна Васильевича, тебе, старосте вольмарскому, грамота! — Трубецкой вынул из-за пояса грамоту, скрепленную крупной красной печатью, и протянул, не собираясь, видимо, слезать с коня. Полубенский дернул уголками рта, оценив столь неуважительный выпад со стороны царского посланника. Не привык видный и грозный литовский военачальник, истрепанный в многочисленных боях с московитами, шведами и татарами, к такому обращению. Положив руку на рукоять прицепленной к поясу сабли, он кивнул стражнику, и тот подбежал к Трубецкому, принял грамоту. После того московиты, развернув коней, направились к воротам. Полубенский, огладив свои висячие, похожие на подкову длинные усы, с прищуром глядел им вслед. Была мысль закрыть перед ними ворота и всех перебить, до одного, но не хотелось учинять прямо здесь бойню, к тому же бессмысленную.
Когда московские ратники покинули замок, Полубенский, наконец принял грамоту, мельком взглянув на царскую печать, изображающую двуглавого орла. Уже предчувствуя недоброе, он дал командиру стражи последние наставления и направился в свои покои.
Там, даже не теряя времени на переодевание, он уселся за письменный стол, на котором уже горели зажженные слугами свечи, сломал печать и развернул грамоту. Подпись к посланию гласила:
"Почтенному дворянину Великого княжества Литовского, князю Александру Ивановичу Полубенскому, дудке, вицерегенту бродячей Литовской земли и разогнанного Ливонского рыцарства, старосте Вольмерскому, шуту".
Волна гнева тут же прошла по нутру. Возмущенно сопя, князь принялся читать. Поначалу не понимал, что несет в себе это послание — царь будто пересказывал Ветхий Завет.
"Трехсолнечного Божества благоволением, и благословением, и волею — как говорит избранный Божий сосуд апостол Павел: "Мы знаем, что в мире не один идол, но нет другого Бога, кроме единого, ибо хотя и есть так называемые боги или на небе, или на земле, но у нас один Бог-Отец, и один Господь Иисус Христос, и один Дух Святой…" Когда сказал Бог: "да будет свет " — стал свет, и совершилось иное творение тварей как наверху на небесах, так и внизу на земле, и в преисподней…"
Затем через библейских царей, римских цезарей Иоанн подошел к созданию Руси и вывел родословную предков своих к самому императору Августу — видимо, чтобы знал литовец, кто соизволил говорить с ним. Полубенский близоруко щурился, подносил бумагу ближе к глазам, поглаживал свои длинные усы.
"Этого тричисленного божества, Отца, Сына и Святого Духа милостию, властью и волей покровительствуемые, охраняемые, защищаемые и укрепляемые, мы удержали скипетр Российского царства; мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси… оповещаем думного дворянина Княжества Литовского, князя Александра Ивановича Полубенского, дудку, пищалку, самару, разладу, нефиря (все это — дудкино племя!