— Вряд ли государь сможет успешно вершить правосудие и защищать столь огромное государство, требующееся в постоянном присутствии Его Величества, — парировал посол, пытаясь дружелюбно улыбнуться. Но Иоанн был непреклонен — он догадался о планах литовцев заполучить себе слабого государя (а иным царевич Федор быть и не мог, его уже тогда многие считали при дворе не способным к государственным делам) и отвечал:
— Скажу тебе, что суждение твое неверно. Пущай паны ваши изберут меня государем, ибо сын наш лет еще не дошел, против наших и своих неприятелей встать ему не можно.
Гарабурда уезжал ни с чем, и напоследок Иоанн сказал ему:
— А возьмете ли французского принца в государи, и вы, Литва, ведайте, что мне над вами промышлять!
Угроза царя ничего не принесла, поляки все же выбрали королем французского принца Генриха, об окружении и семье которого по Европе ходили самые страшные слухи (молвят, Генрих является мужеложцем, а мать его, Екатерина Медичи, утопила Францию в крови в канун дня святого Варфоломея). Но за Генрихом стояла Франция, союзница Османской империи. Против Москвы создавалась мощная коалиция. Ежели бы возобновились военные действия, Россия была бы раздавлена, ибо брат Генриха, французский король, обещал помочь в войне с Москвой. К счастью, этого не случилось — пробыв на польском престоле полгода, Генрих тайно бежал во Францию, где вскоре короновался под именем Генриха Третьего. Речь Посполитая вновь осталась без правителя, и государь только и думает о том, как стать ему польским королем…
Лучше бы он думал о мире и об истощенной своей державе!
…Промозглый ветер хлестнул по лицу, заползая за шиворот шубы, и боярин Умной туже запахнул ворот. Застоялся тут, хватит! Взглянув напоследок на раскинувшуюся внизу Москву, Умной развернулся и зашагал прочь. Спускаясь по витой каменной лестнице, он опирался рукой о стену — каждый шаг отдавался болью в ногах.
— Будь ты проклят… дьявол, — сквозь стиснутые зубы бормочет боярин, вновь думая о государе. О, как он его ненавидит! И как тяжко все это время было скрывать свою ненависть под маской раболепия! Хитрости боярину Умному было не занимать. И, может, еще потому его до сих пор не могут одолеть его многочисленные враги при дворе. А их хватало! Чего только Годуновы стоят!
Крытый расписной возок ждал боярина у крыльца колокольни. Задрав голову, боярин взглянул на купола Успенского собора, широко перекрестился, и, придерживая шапку, уселся в возок. И понес он боярина прочь из Кремля, мимо соборов и боярских хором, мимо слободских теремов и стрелецких застав, мимо заснеженных яблоневых садов и шумных торговых лавок.