Иначе и быть не может. Аил, покидая старое кочевье ради нового, нетронутого пастбища, преодолевает на своем пути нелегкие перевалы, переходит через опасные броды…
Как-то один из больших аилов совершал кочевку с одного пастбища на другое. В тот момент, когда караван взбирался по узкой тропинке на гребень перевала, у Адыке сполз с вьючного быка груз с посудой и съестными припасами. Посуда разбилась, а бурдюки с топленым маслом разорвались. От досады и огорчения Адыке набросился на своего работника: тот, мол, слабо затянул вьюк — и давай швырять горстями масло из разорванных бурдюков в лицо незадачливому джигиту. Но тот и не думал просить пощады. Зачем? Ведь вместо камчи в него летят куски масла! Работник поправил сползший с быка вьюк и подставил рот под летящие комки. Бай пуще распалился, а батрак только шире раскрыл рот, всласть глотает масло да облизывается. Как же Адыке раскаивался потом!
То была обычная кочевка. Но теперь, когда рушилось старое, а на место возводилось новое и во главе кочевки встали не бывшие влиятельные аксакалы, а бедняки да женщины, испугался не один Адыке, встревожились многие, ведь ничего подобного они раньше не видели…
Зловещий шепот усиливался изо дня на день: «Неужто не найдется достойного мужчины, который бы убрал с глаз эту начальницу, показавшую столь дурной пример».
Словно незаметно ползущая змея, все ближе и ближе подбиралась к Батийне черная беда.
Батийна побывала в Москве, походила по улицам столицы нового государства, пожила в Ташкенте, повидав многое там, и, вернувшись в горы, стала разъезжать с большими полномочиями по волостям и аилам. Батийна никого и ничего не боялась, и никто не чинил препятствий внештатному инструктору кант-кома товарищу Батийне, дочери Казака, что утверждалось подписью и печатью Темирболотова. Даже люди Адыке вынуждены были встречать женщину-начальницу с должным уважением.
Кое-где Батийне оказывались почести не меньше, чем в старое время волостным. Иные люди сновали вокруг нее на конях, хлопали полами своих халатов. Но это было не просто лестью перед человеком, поставленным у власти, но и знаком уважения к самой власти.
— Если власть выбрала ее начальницей, стало быть, народ должен признать это. Уважьте женщину-начальницу, прислушайтесь к ее словам!
Весть о приезде Батийны, словно по беспроволочному телеграфу, передавалась с молниеносной быстротой из аила в аил, от одного рода к другому:
— Из центра приехала женщина-начальница! Говорят, в руке у нее есть распорядительная бумага, данная ей самим Ульяновым-Лениным. Место старого бая теперь, говорят, заняла женщина-начальница! Идите все — все женщины и мужчины — слушать ее речь! Собирайтесь!