Все двинулись вслед за Кавистой. Люди шли уверенно, смело, и в душе каждого из них росла готовность отдать жизнь за освобождение родной земли. Их сердцам был чужд страх, сомнения, колебания. Они сделали выбор: свобода или смерть.
Роща, о которой говорил Вина, оказалась и в самом деле подходящей для тайных сходок и склада оружия. Тут же договорились, когда соберутся в следующий раз, поклялись бороться с голландцами, пока ни одного чужеземца не останется на Лонторе, и разошлись по домам. Вине поручили следить за старостой.
Вернувшись домой, Кависта застал отца ожесточенно спорившим с невесткой. Спор шел, конечно, о том, что делать с голландцами. Супани кричала, что их надо немедленно прогнать с острова, Маруко с этим не соглашался.
Кависта велел им обоим замолчать и сказал отцу:
— Тебе, отец, завтра или послезавтра придется вновь ехать на остров Кай.
— Зачем, сынок?
— Надо просить помощи у Веллингтона.
— Не торопись, сынок. Хорошо ли ты все обдумал?
— Голландцы наши враги, отец. Ты же видел сегодня на сходке, как много лонторцев поддержало меня. И с каждым днем их будет все больше. А может случиться, что и сам староста на мою сторону перейдет. Если нас поддержит все население Лонтора, мы сможем разделаться с голландцами навсегда.
— Я буду сражаться вместе с тобой, — сказала Супани.
— Всем дела хватит. Кто не будет участвовать в бою, будет готовить нам пищу. А ты, отец, поезжай к Веллингтону, поговори с ним, пусть и он нам поможет.
— А я-то думал, ты меня оставишь в покое, сынок, — вздохнул Маруко. — Я ведь уже немолод и не хотел бы убивать людей на старости лет.
Кависта посмотрел на него осуждающе.
— И это говорит мой отец!
— Ах, сынок, очень уж мне не по душе всякая вражда, — упрямо твердил Маруко.
— Ну хорошо, поступай как знаешь. Но на остров Кай тебе все равно придется съездить.
Чтобы просить помощи для войны с голландцами?
— Если не хочешь мне помогать, не надо. Скажешь Веллингтону, что приехал навестить его. И между прочим сообщишь, что голландцы требуют, чтобы лонторцы продавали мускатные орехи только им.
Маруко в нерешительности молчал.
— Ты что, не видишь, как для нас с тобой дело оборачивается? Получать-то ты будешь всего десять дуитов за кати, а платить за аренду придется по-прежнему: пятьсот дуитов каждые три месяца, — раздраженно сказал Кависта.
— Ты прав, надо ехать, — ответил, вздохнув, Маруко.