Тамбера (Сонтани) - страница 174
— Похороним мать, тогда и пойдешь, — Голос Ивари звучал теперь мягче.
— Но… я… — запинаясь, пробормотал Тамбера, меня отпустили ненадолго. Я еле упросил.
— Ненадолго? — изумилась Ивари.
— Я хочу… я так хочу остаться с вами. Но я не имею права. Мне пора уходить.
— Да как ты можешь! — в ужасе воскликнула Ивари.
— Совсем голландцы запугали тебя, — покачал головой Амбало.
Тамбера ничего не ответил. Он по-прежнему стоял на коленях, низко свесив голову, не шевелясь и не говоря больше ни слова. Стоял до тех пор, пока не заныла спина от усталости. Потом умоляюще взглянул на Ивари. Губы его дрожали.
— Прости меня, мать, — еле слышно произнес он. — Я должен идти.
Ноги у него затекли, и он с трудом поднялся.
Ивари молчала. Все, кто был в комнате, не сводили глаз с Тамберы. Стало очень тихо.
Тамбера ушел, не смея поднять глаз.
Выйдя на веранду, он остановился. Лицо покойной матери стояло у него перед глазами.
Потом он увидел отца. Робко приблизился к нему. Ждал, вдруг отец с ним заговорит. Нет, не заговорил.
И, уже не оборачиваясь, Тамбера пошел в крепость.
«О предки! — Он горько вздохнул. — Защитите меня от их ненависти! Я знаю, теперь все на Лонторе ненавидят меня. Вот я ушел, они сейчас говорят обо мне, осуждают. Может, скоро никто не станет и разговаривать со мной. Я для них стал совсем чужим. Скоро они даже забудут, что я существую. Ничего они не понимают! Моя мать умерла. И я знаю, она умерла оттого, что очень любила и жалела меня. Наверное, она заболела, когда я ушел из дому. Она так хотела, чтобы мы всегда были вместе. И вот мы расстались… Навсегда. Но почему, почему даже она не могла меня понять? А как изменился отец. Какое у него странное лицо. А глаза? Глаза совсем пустые. Ничего у отца больше не осталось в жизни. Жалкий, беспомощный, несчастный. А какой он был, когда был старостой! Но он сам во всем виноват. Надо было жить с умом. Вот и Кависта. Хотел выгнать голландцев с Лонтора. А что получилось? Его самого отсюда прогнали. Убили отца, жену. Отняли землю. Он все потерял. И тоже сам виноват. Человеку дан ум, чтобы он мог во всем разобраться. А вот голландцам хорошо, весело. Я видел, как они праздновали победу. Они победили, потому что они умные, много знают. Ну, ничего. Пусть голландцы умны, пусть лонторцы ненавидят меня, я добьюсь своего. Я не потерплю поражения, как Кависта».
Проходя мимо часового, стоявшего у входа в крепость, он подтянулся, отдал честь и быстро зашагал к своему командиру.
— Я прибыл, — вытянувшись перед голландским офицером, доложил Тамбера.
Холодно посмотрев на него, Риттер спросил: