Тамбера промолчал.
Ободренная поддержкой мужа, Вубани поспешно добавила:
— Когда женишься, сынок, на душе у тебя сразу станет спокойно, вот увидишь. Давай-ка подыщу тебе невесту! А может…
Она хотела сказать: «А может, посватаем Ваделу», но прикусила язык, вспомнив, что Имбата все еще не помирился со Свамином.
Тамбера опять нахмурился. Он и так сел за стол безо всякой охоты, а тут еще эти разговоры. У него даже кусок застрял в горле. Он встал, резким движением отодвинул от себя поднос и вышел.
— Совсем от рук отбился! — проворчал Имбата, когда за сыном захлопнулась дверь. — Слова ему поперек не скажи. Чуть что — бежит из дому.
— Ты уже присмотрел невестку? — озабоченно спросила Вубани.
— Некогда мне этим заниматься, других забот хватает. И вообще, чего ты пристала: жениться, жениться! Он еще молод, не дорос до этого.
— А по-моему, Чем скорее его женим, тем лучше.
— Внуков, что ли, захотелось?
Не дожидаясь ответа, Имбата отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Вубани знала — больше от мужа ничего не добьешься. Оставив его в покое, она отправилась к Ламбару, посоветоваться с ним и его женой.
На полпути Вубани увидела Тамберу. Он сидел на камне на берегу моря, одинокий, угрюмый. Мать издали долго смотрела на сына, потом медленно, робкими шагами приблизилась к нему. Тамбера не слыхал, как она подошла.
— Д, А и М — будет ДАМ… — шептал он.
— Сынок, позвала Вубани.
Голос ее был еле слышен, но Тамбера вздрогнул от неожиданности и обернулся. Если бы перед ним была не его родная мать, у него, наверное, волосы встали бы дыбом от ее горящего пронзительного взгляда.
— Почему ты сидишь здесь один? — спросила мать.
Он ничего не ответил, встал с камня и побрел вдоль берега. Вубани не сводила с него опечаленных глаз. Когда он уселся неподалеку на другой камень, она глубоко вздохнула и сказала себе: «Да, так оно и есть… Пока не поздно, я должна действовать».
Торопливыми шагами она вернулась домой, затем опять вышла и направилась к хижине, стоящей напротив дома Гапипо. Жена Гапипо, увидев ее, пригласила зайти к ним, но Вубани, поблагодарив, отказалась: она спешила по неотложному делу.
Через несколько минут Вубани сидела перед почтенного вида старцем и излагала ему свою просьбу:
— Пак дукун![18] Всякий раз, когда мне трудно, я прихожу к тебе за помощью, ведь пак куда опытней и мудрее меня. Вот и сейчас я прошу пака помочь одному больному.
— Кто же этот больной, дочка? — спросил старик.
— Мой сын, которого я носила под сердцем и родила в муках. Мой сын, в котором течет кровь наших предков. Не телом он занемог, не кости у него сломаны, не кожа поранена, не истекает он кровью. Душа у него страдает, смутил его враг-искуситель, прикинувшись другом. С тех пор как мой сын повел с ним дружбу, покой совсем потерял, извел себя думами, воля у него ослабла.