— Вот уж не повезло! Раз пронюхали, теперь, наверное, ничего не выйдет, — сокрушенно проговорил Визано.
— Плохо, что молодой господин на всем Лонторе одну только Ривоти считает красавицей. Я боюсь, что теперь может ничего не выйти.
— Так и скажи прямо, что отказываешься. Лучше не обещай, если не можешь выполнить… А что ты там болтаешь насчет красавиц? На Лонторе нет никого красивее Ривоти!
— А вот и есть!
— Если ты думаешь про Ваделу, так она моя сестра.
— Нет, это не Вадела. И какая красавица! Ах, молодой господин, слов не найду, чтобы ее описать. Кожа у нее такого же цвета, как у вас, а лет ей, наверное, будет пятнадцать. Вот какая нужна вам жена, верно говорю.
— Ты, кажется, опять вздумал мне голову морочить! У кого на Лонторе может быть такая кожа, как у меня! Про кого это ты мне рассказываешь?
— Про одну голландскую девушку.
— Голландскую?
— Ну да. Вот уж, можно сказать, писаная красавица, молодой господин!
— Ты смеешься надо мной!
— Если не верите, поезжайте на Лонтор и посмотрите.
— Да откуда же там взялась голландская девушка?
— Она племянница господина ван Спойлта. Недавно приехала к нему из Голландии.
— Ах, так она не здешняя? Нет, все равно я не поверю, пока от других о ней не услышу.
— Можете не верить, молодой господин. Я только хотел сказать, что, когда с этой Ривоти все провалилось, мы решили, что Кависта, как только поправится, привезет вам вместо дочки Ламбару племянницу ван Спойлта. Красотой она всех затмит, даже Ривоти. Надо же дело поправлять. Подождите немного. Еще как будете благодарить старика.
— Ну ладно. Хватит языком молоть. Только смотри у меня, без обмана.
— Не беспокойтесь, молодой господин. Оно, конечно, дело нелегкое. Вон как в этот раз моему сыну досталось. А стыд-то какой перед людьми!
— Может, он еще разболтал всем, что это я велел увезти Ривоти из дому?
— Что вы, молодой господин! Как можно! Скорей он руку даст себе отрубить, чем выдаст тайну.
— Смотри, Маруко, берегись, если кто узнает, что это от меня идет.
— Будьте покойны, молодой господин. Но и вы помогите нам. Сын-то ведь сейчас встать не может с постели. Надо за ним ухаживать. А кроме меня, некому. Вот я и разрываюсь: то ли за сыном ходить, то ли пропитание добывать детям. Живем-то мы бедно, сами знаете. Когда я уезжал, Кависта сказал мне: «Попроси Визано помочь нам. Он человек богатый и добрый, в беде ближнего не оставит. Если не к нему, к кому же нам еще обращаться?»
Трудно сказать, что больше подействовало на Визано — жалость к «пострадавшему по его вине» сыну Маруко или желание прослыть великодушным. Так или иначе, он, не сказав ни слова, удалился в соседнюю комнату и немного погодя вернулся оттуда с жемчужиной.