При таких обстоятельствах для его ушей и подлинно не могло быть музыки более прекрасной и усыпляющей, чем испуганный рев воинов Хуняди, поднятых ото сна напавшими на них крепостными.
Но в последнее время музыка эта звучала все реже…
Из тихой задумчивости Ульриха вывел скользящий шорох. Встрепенувшись, он со страхом вскинул глаза, но тотчас успокоился: пред ним стоял, словно черный камень, обрамленный мерцанием ночи, военачальник Витовец.
— Вести из Комарома? — спросил граф, и от волнения в горле у него пересохло.
— Вестей нет, господин граф. Просто сон бежит от моих глаз, вот я и решил немного пройтись по лагерю. Проверил стражей, их-то не одолел ли сон…
— Да, да, и моих глаз бежит сон…
— А поспать надобно, господин граф. Думаю, завтра у нас будет тяжелый день.
— Хуняди готовится?
— Да, они крепко готовятся. Стада согнали из дальних даже мест, будто до самого Комарома останавливаться не хотят.
— А надо, чтоб они остановились, и не раз. Во всяком случае, нам это нужно. Витовец! — Ульрих вскочил и положил руку воеводе на плечо. — Скажи по совести, можем мы продержаться до конца месяца?
Предводитель наемников немного помолчал и тихо ответил:
— Спроси об этом завтра, господин граф. Завтра в это время. — А потом добавил: — Если бы утром, до восхода солнца, я смог раздать талеры, то был бы больше уверен…
— Откуда мне взять талеры, ежели их нет? — взревел граф Ульрих, будто ушибленный. Потом, слегка понизив тон, повторил вопрос: — Откуда мне взять талеры? Пусть еще немного потерпят, император Фридрих обещал за переданную ему корону… А когда разобьем Уласло, получите и прибавку!
— А коли так, надо их покуда вольней держать, дозволить брать побольше добычи. Дух у них и поднимется…
— Да у них и так воли этой вдоволь было, — измученно сказал Ульрих. — Все подбирали, что на глаза попадалось.
Внезапно со стороны плавней долины Рабы донесся в ночи устрашающий рев, и тотчас поднялась мешанина нестройных криков, но столь грозных, что от них кровь стыла в жилах.
— Слышишь, Витовец? — Ульрих схватил военачальника за руку, и в голосе его звучало возбуждение и радость. — Крепостные! Я было думал, что их у нас уже вовсе нет. Видишь, вот кто настоящие воины! Не просят платы, идут ночью и пожирают врагов…
— А однажды сожрут и тебя, господин граф, — сказал Витовец чуть насмешливым тоном, но с такой убежденностью, что граф Ульрих не нашелся, что ответить. Некоторое время они прислушивались к шуму ночной схватки, стонам и хрипам, а когда все начало стихать, и сами отправились на покой.
— За нами дело не станет, — сказал на прощанье Витовец. — Если завтра до вечера мы все еще удержимся здесь, наверху, в Дёрской крепости, то будем защищать ее до последнего…