Он хотел к кому-нибудь пойти, переброситься хоть словом, но яма волновала его сейчас больше, чем самый ад; он собирался уж разбирать для проема основание стены, однако едва взялся за дело, как снова услышал чужой голос: кто-то здоровался с женой и спрашивал о нем. Неужто никогда покоя человеку не дадут?! Обозлился Мартон, бросил заступ наземь, и зашагал к калитке, готовый выместить злость на незваном госте. Но злые слова так и застряли у него в горле, когда он узнал докучливого посетителя. Это был староста, Мате Канди…
— Каким же добрым делом ты занят, а, Мартон? — спросил Канди в ответ на приветствие. Он стоял перед домом, за спиной его топтался посыльный сельской управы, но, как ни приглашала их жена Мартона, в дом они не зашли.
— Мы ведь не в гости сейчас, только по службе к вам наведались.
— Говори, староста Мате! — сказал Мартон, но радости в его голосе не чувствовалось. — Коли в силах, сделаем. Может, опять налог повысили?
Про себя он подумал, что старосту непременно подослал к нему сатанинский поп Якоб. Но чего тому попу от него надобно?
— Тут о духовном налоге речь. Отец Якоб, инквизитор, к нам прибыл и приказал всем к вечернему благовесту в церковь явиться. Говорить желает с народом…
Все это староста изложил строго, как старосте и подобает, а потом заговорил тише и доверительней:
— Ведать не ведаю, чего он замыслил, да только что-то недоброе, это уж точно. Ты как думаешь, Мартон?
— Никак я не думаю, староста Мате. Вот пойдем, как заблаговестят, и услышим, чего он хочет.
— От меня поп Якоб ничего не выведает, вот тебе мое слово.
Но Мартон хранил холодное, почти враждебное молчание, поэтому староста вновь принял официальный вид.
— Ну, тебя я известил! — И он вместе с посыльным отправился дальше.
«Предатель с телячьей рожей!» — пробормотал про себя Мартон и тотчас придрался к жене:
— Чего ж не выпытала у него, какая такая глиста у девки его завелась?
— Ваша милость всегда больно храбрые. Чего ж меня-то науськиваете?
— Но-но, попридержи язык, Жужка, слышишь! Не то поучу!
Злоба так и разбухала в нем, словно каша в кипящей воде. Ему хотелось бить, крушить все кругом, что под руку попадет. Черт бы побрал этого старосту, черт бы побрал все на свете! Может, он думает, что Мартон и в самом деле в церковь пойдет? Разве что придут за ним, да и то дешево он им не дастся. Говорят, и в Бутине пон Якоб вот так созвал верующих в церковь, бранил их на чем свет стоит, а потом по навету какого-то предателя отобрал и взял под стражу всех гуситов. И священник Балаж знает про это, а все же…