Когда я ехал по Центральной Сахаре в район Ахаггара, направляясь к Аиру, с машиной что-то случилось. Это заставило меня искать пристанища в лагере туарегов тайток, чьи козы и верблюды паслись и скудном пастбище на дне пересохшего уэда.
Я предложил аменокалу немного риса и чая. За это он принял меня от имени всего племени и отдал вмесе со мной «визит вежливости» всем своим соплеменникам, обходя палатку за палаткой. В небольшой естественной пещере, куда не удавалось пробиться даже яркому солнечному свету, сидели на корточках два человека. Они были без шеша (покрывала, которым закрывают лицо), с бритыми головами и что-то мастерили с помощь металлических инструментов.
Я заинтересовался их работой и хотел подойти поближе. Однако аменокал резко остановил меня, молча, но выразительно демонстрируя свое отвращение к этим «парням».
— Это всего лишь инеден, — добавил он на языке тамашек, — они приходят неизвестно откуда и, кроме того, прелюбодействуют с рабынями.
Затем он широким жестом пригласил меня в свой шатер. Там аменокал объяснил, что заинтересовавшие меня ремесленники-евреи из Ахаггара сопровождают племена туарегов. При его племени живут 14 таких ремесленников.
— Мои предки, — сказал вождь, — обращались с ними как с рабами, я же отношусь к ним как к свободным слугам. Они делают для меня вещи, которые мы сами не умеем делать, а живут на то, что получают от меня, и благодарят Аллаха всемилосердного.
На следующий день, пока мой шофер-шаамба пытался вызвать в машине желание продолжать путешествие, мне удалось немного — правда, незаметно, чтоб не обидеть хозяев, — понаблюдать за ремесленниками; одни стучали по наковальне, другие раскрашивали кожу. Я увидел, что эти столь презираемые люди весьма изобретательны. У них имелась сумка с набором небольших хитроумных металлических инструментов, которыми они ловко пользовались, нанося на кожу узор, а также для удаления зубов и, кажется, даже трепанации черепа. Они выполняют и роль парикмахеров племени. Как и в средневековой Европе, в современной Сахаре ее суеверные жители считают, что столь необычные способности идут от сверхъестественных и демонических сил — следовательно, этих людей надо опасаться и проклинать.
Ремесленники внушают своим хозяевам такой сильный ужас, что те при встрече уступают им дорогу и затыкают уши, чтобы не слышать их песен, причем мужчины боятся дурного глаза, а женщины бесплодия.
Инедены говорят на непонятном диалекте, который напоминает язык евреев Туата.
Нелегко определить происхождение инеденов. Может быть, они потомки тех ливийских племен, которые в пуническую, римскую и византийскую эпохи населяли Центральную Сахару и создали в пустыне подлинную цивилизацию. Генеалогия некоторых из них, возможно восходит к Моисею и к эпохе Книги бытия, где они фигурируют под именем лехабим, тогда как в Библии они названы лубим. Это имя в египетских надписях XIX династии засвидетельствовано в форме "лебу". Но были ли эти ливийцы палестинскими евреями, пленниками Египта, перебравшимися затем в страну гарамантов (нынешний Феззан), или же коренными жителями Сахары, принявшими иудаизм, сказать невозможно.