– То есть, – спрыгнула я с пня, оттолкнув чернявого, – связывать меня было не обязательно? Ты развлекался? Песья дрянь!
У моих ног в золоченой шелухе ворочался светловолосый голенький младенец.
– Мальчик, – сообщил Марек, как будто в этом у кого-то могли возникнуть сомнения. – Не хочешь его поднять? Кажется, у женщин что-то должно внутри срабатывать, согреть там, накормить.
Я завернула ребеночка в драное кружево, прижала к груди:
– Что это такое?
– Олень из зачарованного леса. Волшебные звери, да будет тебе известно, через некоторое время награждаются человеческой жизнью.
– За убийства?
– Почему за убийства?
– Потому что пятнадцать лет назад, – приподняла я пищащий сверток, – он десяток вомбурских горожан порешил.
Мальчик поморгал светло-зелеными глазками, раскрыл широко беззубый рот и захныкал.
– Говорит, не специально, – перевел чародей, – говорит, защищался: или он, или его. Но не убивал, люди сами… – Марек прислушался, покачал головой. – Попал в капкан, пришлось ногу отгрызать. У оленя потом новая отросла, зато отделенную охотники в котле сварили, чтоб от этой похлебки волшебных сил получить. Ну и… Плоть подобных созданий для человека смертельна, после сытной трапезы она животы охотников изнутри открыла.
– А девочки? – спросила я неуверенно. – Одну Марыся звали.
Малыш опять залепетал, но перевода я ждать не стала, отдала сверток чародею:
– После расскажешь, у меня кое-что срочное.
Марек внимательно смотрел, как я брожу по просеке, поигрывая в руке сковородкой.
– Покажитесь, пан брехун, знаю, неподалеку где-то прячетесь.
– Его звали Ласло, – сказал громко чародей, – того мужика, что девочек убивал. Тебе поможет?
Я закричала:
– Ласло, покажись!
Привидение соткалось передо мной шагах в десяти, раздутая бесформенная туша, из распоротого живота торчали золотые тонкие пластины.
– Шлюха, – сказал лавочник, – все вы бабы – шлюхи, в шлюх вырастаете.
– Тем девочкам ты вырасти не дал. Правда, Ласло? Убил, надругался, на оборотня думал смерти списать, только волшебной похлебки откушал невовремя. Те болваны, твои сотрапезники, в чертоги пана нашего Спящего прямиком отправились, а ты не смог, грехи не пустили.
Он не собирался сдаваться, знал, что ему хватит капли моей крови, чтоб стать другим существом, сильным, опасным, поэтому завыл, обращаясь не ко мне:
– Пан чародей, если эта шлюха хоть золотинку оленью проглотит, сама изнутри раскроется. Засуньте ей в рот кусочек, насладитесь свежатинкой. Мне много за совет не надо…
Марек укачивал младенчика и призрака, к моему огромному облегчению, не слышал, встретив мой взгляд, улыбнулся: