Я даже проверять не стала. Подумаешь, талеры. В детстве тетки по очереди читали мне волшебные сказки про прекрасных златовласок, заточенных драконами, про рыцарей-спасителей. Я сейчас была как та златовласка, в башне с сокровищами и с Мареком-драконом. Вся надежда на принца. Настоящего принца фаханов.
Мы с тетками сидели в спальне, прислушиваясь к затихающему трактирному шуму. Пан Шпильман, чей «единственный концерт» стал ежевечерним, закончил выступление, кто-то поднимался по лестнице, переговариваясь по-иностранному, хлопали двери и створки окон. Марек прощался на улице с паном Рышардом, тот, кажется, нынче опять перебрал.
«Ладно, – спокойно размышляла я, – битва проиграна. Враг захватил мои позиции и празднует победу. Но один бой – еще не война. Нужно отступить и перегруппироваться. Вариант первый: вернуться в хрустальный гроб и лежать в нем, пока все как-нибудь не устроится. Но тогда придется пропустить Медоточие, да и тетки… Вариант два: вылезти через окно третьего этажа и бежать к бургомистру, пусть Карл просит для меня защиты вышних сфер. Только есть ли этим сферам дело до лимбургской трактирщицы? И рискнет ли фахан своим положением ради меня? Его интерес каков? Ну, кроме невероятного желания моё тело понадкусывать? Сентиментальная Рузечка всегда вмешивает в сделки любовь, только ею тут не пахнет. Пахнет мною, и вполне аппетитно. Предположим, прибежала я к бургомистру в хоромы. Там гости сановные из столиц…»
– Марек идет сюда, – испуганный басок растворялся в темном уголке спальни. – Рузечка, прячься.
Под скрип дверцы шкафа, в который юркнула другая тетка, я села прямо на постели.
– Волшебный сон освежил мою драгоценную хозяйку, – протянул чародей, появляясь в дверях.
Он исполнил нечто вроде поклона, отведя в сторону руку со сковородкой. Осторожный какой мерзавец! Артефакт даже прихватил. От меня отбиваться или все же о тетках подозревает?
– Итак, – я забросила ногу на ногу, качнула носком парчовой туфли в разрезе халата, – чего ты хочешь?
– Сейчас? – Марек улыбнулся. – Только спать, я, знаешь ли, исхлопотался во благо процветания твоего заведения.
Он шагнул к кровати, но замер под моим тяжелым взглядом.
– Не находишь, – я скрестила на груди руки, рукава халата скользнули, обнажая локти, – что это удобнее делать в твоей комнате?
– Не удобнее, поверь. Детская кровать мне слишком коротка, для умывания приходится тащиться фахан знает куда. Брось, Адель, я смирный сосед, не брыкаюсь во сне и, кажется, не храплю.
– Адичка, – прошептала невидимая Гражина, – корпус-то расслабь, заметно, что ты для броска приготовилась…