Моцарт (картины из жизни) (Каринцев) - страница 3

— Эта скрипка — подарок австрийского императора. В прошлом году Вольфганг играл уже в Мюнхене и в Вене, и вы не можете себе представить, друзья, каким успехом он там пользовался. По дороге в Вену, когда мы остановились в каком-то монастыре, Воферль во время обеда подкрался к органу и стал играть. Услышав чудесные звуки, монахи вскочили со своих мест и бросились к органу. Когда они увидали шестилетнего мальчугана, извлекающего из органа мощные звуки, они чуть не упали все от испуга. А на таможне Воферль так очаровал всех чиновников своей игрой, что наши вещи пропустили без досмотра.

Но ничто нельзя сравнить с тем успехом, которым пользовался Воферль в Вене при дворе императора. Вы понимаете, Вентцель, что мы — бедные люди — и живем только милостями великих мира сего. Других источников существования у нас нет. Все мы служим императорам и князьям и находимся в полной от них зависимости. И если мы нравимся — наша карьера обеспечена. Воферль очень понравился императору.

Он ему подарил шитый галунами кафтан с такими огромными полами, что мальчик путался в них, широкий жилет, короткие до колен панталоны, низкую шляпу и шпагу. Забавно было видеть моего Воферля в этом костюме и в напудренном парике.

Однажды император сказал Вольфгангу:

— Не удивительно, что ты играешь всеми пальцами! Вот, сыграй одним только пальцем или на клавишах, покрытых салфеткой.

Статуя Моцарта.

В ответ на это мальчик указательным пальцем исполнил несколько очень трудных пассажей, а затем, покрыв клавиши полотенцем, начал играть так, как будто перед ним была открытая клавиатура…

— Все это хорошо и приятно, господин Моцарт, — прервал Моцарта Вентцель, — но Вена слишком мала для вашего сына. Я боюсь, что ему скоро тесен будет весь мир… И не слишком надейтесь на милости наших князей и императоров, а больше на самого себя.

… Повторяю еще раз… Только прилежным изучением всего того, что уже знаем мы, взрослые музыканты, ваш сын достигнет вершин искусства… только упорный труд поможет стать ему гением…

— Вы правы, дорогой Вентцель. Я сам на себе испытал это в течение всей своей жизни. Мой отец, бедный мастер переплетного цеха, не мог мне дать ничего, кроме добрых советов. Я сам выбился в люди, и в конце концов стал лишь лакеем — музыкантом вальцбургского архиепископа. Но моего сына ждет другая, более славная, участь… Мы с ним будем упорно работать… А потом мы уедем отсюда… Мы с Вольфгангом отправляемся в путешествие и покажем всем столицам мира, на что мы способны.

Париж… 1763 год… Пышные залы королевского дворца… Блестящая толпа разряженных придворных толпится у дверей королевской комнаты. Надутый, ленивый Людовик XV, король французов, сидит глубоко в кресле и апатично слушает склонившегося перед ним в почтительной позе ученого Мельхиора Гримма: