Нам тоже хотелось спать, но красота раннего утра, вид Павлова, красиво раскинувшегося на высоком берегу, скоро прогнали сонливость. Запели петухи, залетали чайки над рекой, задымились трубы в павловских домах, народ просыпался; грузчики продолжали спать. Высоко поднявшееся солнце светило им прямо в лицо, но это ничуть им не мешало. Часов в шесть мы покинули пристань и пошли бродить по Павлову, перешли мост через Тарку, поднялись по длинной, довольно крутой улице, по которой отец так часто катался на лыжах, на санках и сбегал босиком к реке. Посмотрела я дом, в котором он родился и провел свое детство, побывали мы и около собора, в котором отец Евграф каждодневно служил обедню и всенощную, показал мне Алексей Евграфович и могилы родных в саду около собора. Затем пошли мы с ним на кручу, посидели там на скамейке, около которой земля была усыпана шелухой от подсолнухов, которые павловские обитатели лузгают там по вечерам и по праздникам. Вид оттуда был замечательный. Между тем наступило настоящее утро, можно было идти нанимать лошадей и ехать в Епифановку, имение Андрея Евграфовича, названное так в память наших предков, носивших такую фамилию.
Андрей Евграфович был присяжным поверенным (адвокатом) и общественным деятелем, он вступил в организованную после революции 1905 года партию октябристов, названную так в честь Манифеста 17 октября. Он мечтал попасть в Государственную думу и купил необходимое для земельного ценза количество земли в окрестностях Павлова, построил там дом на берегу небольшого озера, завел там хозяйство, устроил пасеку, которой заведовал опытный пчеловод. Пахотной земли там было немного, добрая половина имения представляла собой голые песчаные холмы. Когда-то они были покрыты сосновым лесом, но потом были хищнически вырублены, отдельные оставшиеся сосны отстояли так далеко друг от друга, что не могли обсеменить находившийся между ними сыпучий песок. Андрей Евграфович проектировал засеять эти пески сосной, но руки не дошли; если же не покупать эти холмы, то количества земли в Епифановке было недостаточно для ценза.
В последнем письме, которое мать нам послала, она писала, что выходила гулять в университетский сад, сидела там на скамейке и прочла манифест о роспуске второй Думы. При выборах в третью Думу Андрей Евграфович был избран как член партии октябристов (фото 38). Ко времени нашей поездки дом в Епифановке был уже построен, хозяйство налажено, и Андрей Евграфович звал нас и Тищенко посмотреть его имение. Почти одновременно с нами приехала в Епифановку Елизавета Евграфовна с Андрюшей, Володей и Митей. Они ехали туда по железной дороге до Горбатова, уездного города, ближайшего к Епифановке. Не помню, сколько верст было от Павлова до Епифановки, помню безотрадные печальные холмы с чахлыми сосенками, заливные луга с зарослями цветущего шиповника. Заслышав наши колокольчики, навстречу нам прибежал Андрюша. В каком он был виде! Глаза как щелки, лицо распухло, руки как подушки, около ногтей и на веках капельки крови — это его искусали комары и, особенно, мошки. Меня они тоже потом покусали, но все-таки не так ужасно, а на отца их укусы не действовали, — должно быть, правда, в детстве он их так усиленно кормил, что у него выработался иммунитет на всю жизнь.