Но вот мы и в Швейцарии, в отеле «Signal». Здесь все говорят по-французски, так что здесь уже свободно объяснялась мама. В первый же день по приезде со мной случилось приключение: я храбро вышла из отеля, прошла по двору и завернула за угол. Там был молодой лесок, я зашла в него и пошла по дорожке, оглянулась, а кругом деревья, дома не видно. Заблудилась! Я бросилась бежать со слезами и криком «Батюшки, спасите!». Выбежала на лужайку, на которой росла громадная липа, к ней были приставлены лестницы, и мужчины и женщины собирали липовый цвет, который во Франции и в Швейцарии заваривают и пьют в качестве потогонного. Работники увидали, что к ним бежит маленькая девочка, плачет и что-то кричит на незнакомом языке. Они окружили меня, стали успокаивать и подарили большую ветку цветущей липы. В этот момент подоспел отец, который издали услыхал, как я кричала: «Батюшки, спасите!» — и бросился мне на помощь.
Я живо освоилась в отеле и в саду и не скучала, так как мне нашлась хорошая подруга, русская девочка Оля Вернер, шести лет, приехавшая со своей матерью и тетей. Все звали ее не Олей, а Зайкой. Мать ее была полная, краснощекая, трудно было поверить, что она больна туберкулезом. Когда отец ей это сказал, она ему ответила: «Ничего-то вы не понимаете!» — и, как мы потом узнали, она умерла вскоре после возвращения в Россию. Зайка осталась круглой сиротой, и ее воспитала тетя. Мы с ней встретились лет через восемь и потом бывали друг у друга. Она окончила географический факультет Университета и работала на кафедре климатологии, где мы с ней вновь случайно встретились в начале 30-х годов и крупно поспорили из-за какой-то аудитории. Больше я ее не видала.
Но тогда, в Швейцарии, она была веселая, бойкая девочка, и мы с ней очень хорошо проводили время. Однажды мы с ней сильно провинились. В нашем отеле было много пансионеров — и больных, и здоровых, разных национальностей: немцев, французов, англичан. Был старик-англичанин, который не мог ходить, и его катали в кресле. Он, по-видимому, любил детей, всегда здоровался с нами, приветливо нам улыбался и иногда угощал нас конфеткой или шоколадом. Мы часто устраивались играть неподалеку от него и во время игры погладывали на него. Как-то утром после завтрака его повезли кататься, мы и раньше любили сопровождать его, побежали с ним, никому не сказав. Вернулись мы с этой прогулки только к обеду, никто не видел, что мы с ним ушли, родные наши переволновались, не могли понять, куда пропали девочки. Когда мы вернулись, нам здорово досталось.