В обширные подвалы Эрмитажа спустили многие произведения искусства и сделали бомбоубежище. Когда люди ослабели от голода и не в силах были каждую бомбежку спускаться в бомбоубежище, многие покинули свои квартиры и переселились в подвалы Эрмитажа. В этих мрачных подземельях не было света, маленькие коптилки вырывали из мрака лишь небольшие участки пола и стен. Уже после смерти Логи Липа пробиралась по бесконечному подвалу убежища, споткнулась, упала, ударилась о железную рельсу и раскроила себе половину лба так сильно, что целый месяц не могла выходить на улицу. В это время от Димы пришло известие, что он заболел так называемым «голодным поносом» и лежит в госпитале под Ленинградом. Когда наконец Липа достаточно оправилась, что смогла поехать навестить Диму, то в том месте, где он лежал, не было больше ни Димы, ни госпиталя. Слабая, чуть живая, бродила она в поисках госпиталя, хотела узнать, что с ним сталось, но так ничего не узнала, так и осталось неизвестным, разбомбили ли его или перевели его в другое место, ясно было только, что Дима погиб или от бомбы, или от болезни.
Несчастные родители лишились почти одновременно обоих сыновей, таких милых, талантливых мальчиков. С трудом отыскала я помещение, где теперь жили Доброклонские. Окна их комнат выходили одно на Зимнюю канавку, другое на набережную, идти к ним надо было через двор Эрмитажа, а потом через целый ряд запутанных коридоров. Тяжелое это было свидание. Липа ни о чем не могла говорить, как только о своем горе, о гибели своих мальчиков. Михаил Васильевич старался отвлечь ее от этих тяжелых воспоминаний, старался переводить разговор на другие темы, но как только Липа заговаривала, она опять и опять вспоминала все новые подробности тяжелого времени блокады. В последние выборы в Академию Михаил Васильевич был избран членом-корреспондентом после долгих лет жизни в стесненных обстоятельствах, они могли теперь жить безбедно, но теперь им это уже было ни к чему. Мальчиков, для которых они могли бы улучшить условия жизни, у них больше не было, не было радости жизни. Бесконечно жаль было Липочку, она с юных лет мечтала о детях, так долго их ждала, так счастлива была, когда наконец судьба даровала ей Логу, и так лишиться обоих! Она говорила, что насколько бы легче ей было, если бы остались ей внуки, а так никого, никого. Я очень хорошо ее понимала, от моего любимого остались его дети, мне так хотелось как можно дольше иметь их около нас. Пока были живы Липины мальчики, у них в доме не было ни собак, ни кошек, теперь же с каждым моим посещением я находила все новых и новых собак и кошек.