Дождавшись пустой машины, мы проголосовали. За дорогу у нас было чем заплатить: тогда в наше распоряжение выдавали довольно много водки, у нас было четыре пайка, так что водки у нас было с избытком. Вручив заранее плату, мы залезли по колесу в кузов и уселись там на полу, прислонившись к кабине. Через окошечко в ее задней стенке нам было видно, что шофер и его спутник не стали долго ждать и тут же распили полученную водку. Машина неслась так скоро, что приходилось крепко держаться, чтобы не упасть. Шоссе в то время было не все асфальтированное, последняя часть дороги была просто замощена булыжником, и тут тряска была особенно неприятна. При въезде в Ленинград мы с удовольствием расстались с нашим грузовиком.
Настало 1 мая. С часу на час ждали сообщения о взятии нашими войсками Берлина. Ректор Вознесенский издал приказ, чтобы все живущие в Университете сотрудники собрались в актовом зале, как только будет объявлено, что Берлин взят, даже если это случится ночью. Мария Маркеловна осталась вечером дежурить у Алексея Евграфовича, а я пошла домой, где мы собирались, уложив детей, отметить праздник 1 мая, а потом сидеть и ждать сообщения Левитана. К нам пришел еще И. А. Дьяконов, получивший после войны комнату в одном из университетских зданий. Закусили, выпили, сидим и ждем, ждем. Наконец, во втором часу послышался такой красивый голос Левитана: «Берлин взят!». Какое счастье, конец войны! Радостные, взволнованные, идем мы на митинг. Вот и актовый зал, в нем полутемно, освещен лишь передний его край, заняты лишь первые ряды, тихо, сумрачно, торжественно, как в церкви. Перед нами Вознесенский, голос его дрожит от радостного волнения: «Товарищи, дорогие друзья!». Сердце бьется, глаза наполняются слезами. Немного слов сказано, но больше и не надо, и так эти минуты навсегда остались в памяти. Картина этого полутемного, полупустого зала стоит перед глазами и не забудется никогда.
Веселые, оживленные, пришли мы домой, уселись снова за стол, отдали честь скромной еде и выданной к празднику водке. По радио передавали теперь музыку, разные марши, песни, и мы плясали даже под такой репертуар, плясали все: молодые и пожилые — Тоня, Катя, Ирина, Никита и мы тоже.
Утром, как всегда, все отправились на работу, а я поехала сменить Марию Маркеловну у постели Алексея Евграфовича. Теперь оставалось только дождаться капитуляции Германии, которая должна была быть полной и безоговорочной. Со дня на день ждали мы этого известия, читали газеты, слушали радио. Наконец наступило 9 мая. На этот раз митинг должен был быть общеуниверситетский. Утром на Менделеевской линии против главного входа в здание Университета собралась громадная толпа профессоров, преподавателей, служащих, рабочих, студентов. На большой балкон, расположенный над главным входом, вышли ректор, деканы, представители администрации, некоторые профессора. Погода была ясная, светило солнце, всюду были радостные, улыбающиеся лица, бодро и радостно звучали слова выступающих ораторов. Но того торжественного, завораживающего чувства, как на митинге в актовом зале, на этот раз не было. Вечером мы опять праздновали в том же составе, только с нами была еще Уля Драницина.