Военные действия прекратились, но сколько еще было сложных, нерешенных вопросов: зоны оккупации, установление границ, взаимоотношения с союзниками, налаживание мирной жизни в оккупированной нами зоне Германии и многие, многие другие. Жадно читали мы все относящееся к великой победе нашего народа, смотрели фильмы «Взятие Берлина», «Встреча на Эльбе», покупали роскошно изданную книгу «Штурм Берлина». Еще одно радостное событие произошло в то время: несколько действительных членов Академии наук были удостоены звания Героев Социалистического Труда, и среди них Алексей Евграфович. Жизнь шла своим чередом. Здоровье Алексея Евграфовича не восстанавливалось, приходилось держать академика в больнице. Все так же дежурили мы с Марией Маркеловной у него, а через день я ходила в лабораторию.
Постепенно стали возвращаться демобилизованные, брались за работу. Залечивала страна свои раны, восстанавливала пострадавшие города и заново отстраивала Сталинград, Киев и другие города.
Были у нас люди, жестоко пострадавшие во время войны, не только убитые, раненые, умершие во время блокады, а еще и те, которые были в оккупации или в плену. Все они считались подозрительными, их или держали в лагерях, или запрещали им въезд в большие города, не брали на работу. Сколько страдало совершенно невинных людей! Снова начались аресты, снова люди исчезали неизвестно куда. В числе вернувшихся из оккупации была А. П. Головчанская. Когда ее после окончания аспирантуры выставили из университетского общежития, она сняла помещение в Пелле, поселке, расположенном на берегу Невы по направлению к Шлиссельбургу. Когда началась война, она перевезла мать и сына в Ленинград, а сама вернулась в Пеллу за вещами. Обратно выехать она уже не смогла, пришли немцы. Она скрыла от них, что она химик, работала самую черную работу. По окончании войны она не нашла в Ленинграде ни матери, ни сына. Мать ее умерла, а сына эвакуировали с каким-то детским домом. В Ленинграде ей жить было нельзя, сначала ее направили куда-то в Новгородскую область, и потом разрешили уехать к сестре в Ставрополь. Оттуда она написала Ирине, говорила, что в Ставрополе нет никакой подходящей работы, жаловалась, что ей очень тяжело жить.
Один из последних аспирантов Алексея Евграфовича, казах И. Н. Азербаев[533], устроившийся в Алма-Ате в казахской Академии наук, прислал незадолго до этого письмо Алексею Евграфовичу. Ирина написала ему письмо, попросила устроить А. П. Головчанскую у себя в лаборатории. Он послал ей вызов, и она стала у него работать. К сожалению, эта история имела очень печальный конец. А. П. Головчанская была женщина умная, умнее И. Н. Азербаева, характер у нее был тяжелый, к тому же она, естественно, была очень мрачно настроена. И. Н. Азербаев был у себя на родине, шел в гору, смотрел на многих свысока. Скоро у них начались нелады, а кончилось это тем, что А. П. Головчанская покончила с собой, отравилась, оставив записку, в которой обвиняла Азербаева, что он ее до этого довел. Дело передали в суд и И. Н. Азербаева осудили на пять лет. Ирину вызывали в Большой дом к прокурору, спрашивали, что она знает об их отношениях, просили их охарактеризовать. Ирина пыталась объяснить случившееся неуравновешенностью А. П. Головчанской, ее тяжелой жизнью и мрачным характером, но все равно Азербаев был осужден и только через пять лет смог приступить к работе.