и стал кончать свою диссертацию, прерванную войной. Заканчивала свою диссертацию и М. 3. Зельманович, последняя аспирантка Алексея Евграфовича. Муж ее, Борис Львович Иерусалимский, вернулся с войны, потеряв один глаз, и поступил в аспирантуру на кафедру ВМС под руководство С. Н. Данилова. Возвращались на родину и мирные жители, угнанные немцами в Германию, так в Усадищи вернулась вдова Вани Небоева, Нюша с дочкой Надей.
Получили мы письмо от нашей лужской сторожихи — Софьи Хистиановны. Когда немцы стали подходить к Луге, она бежала в Толмачево, но, когда и там стало небезопасно, вернулась в Лугу. В нашем доме поселились немецкие офицеры, София Христиановна им прислуживала, смотрела за садом, занималась огородом. Так как она была родом эстонка, в 1943 году ее вместе с другими эстонцами отправили в Эстонию. Она попала в Таллин и стала там работать в пекарне. При отъезде ей было разрешено взять с собой довольно много имущества. Всю обстановку нашего дома, конечно, она не могла увезти, но кое-что все-таки удалось взять с собой: кровать, комод, швейный столик и кое-что из посуды. Теперь Софья Христиановна хотела вернуться к нам. Мы, конечно, были очень рады, что у нас на даче будет такой хороший, надежный сторож. Пока Софья Христиановна должна была жить у нас в городе, так как ей необходимо было сделать операцию, ликвидировать расширение вены на ногах. Ее удалось устроить в больницу на Фонтанке, где раньше главным врачом был В. П. Доброклонский, где я бывала у Липочки. Оперировал ее хороший хирург, И. П. Виноградов, пришлось ей долго пролежать, но зато нога стала в полном порядке и больше ее не беспокоила. Мы с Марией Маркеловной навещали ее в больнице.
Это была типичная дореволюционная больница. Палата была большая, в два окна, квадратная, но очень глубокая, так что света в ней было мало. Софья Христиановна лежала в глубине палаты, там всегда был полумрак. Стены были выкрашены темно-коричневой краской, что еще более усиливало мрачный вид комнаты. Палата была точно такая, как палаты в Петропавловской больнице, где я проходила практику, когда училась на курсах сестер. Думаю и надеюсь, что теперь таких палат больше нет.
Да, время шло, город восстанавливался, приводился в порядок. Ректор А. А. Вознесенский[537] был заботливый и хороший хозяин, университетский двор издавна славился своей запущенностью, каждый новый ректор все собирался привести его в приличный вид, но тем дело и кончалось. И только, при Вознесенском заасфальтировали весь двор от одних ворот до других и устроили вдоль него тополевую аллею. Двор стал так хорош, что его в шутку называли проспектом Вознесенского. Ректор привел в порядок не только хозяйственные дела, он заботился и об учебной и научной работе в Университете. Он был энергичным, резким, требовательным, не стесняясь делал замечания тем, кто приходил с опозданием на заседания, независимо от того, студент это, преподаватель или профессор. Он умел доставать необходимые средства на хозяйственные нужды, на закупку оборудования. В этом ему помогал его брат Н. А. Вознесенский