— Что вы, греки, о нас знаете? — спросил у меня в первый день знакомства Наапет. — Боюсь, очень мало. У меня есть основание утверждать это. Да и я мою страну знаю недостаточно. Боюсь, вы остались при том, что слышали когда-то от армян из Дургути и старой Коккиньи. Прибавь к этому Карапета, которого играл Спаридис, если помнишь его, и дешевые семейные журналы, изредка попадавшие к нам в дом в Дургути, Коккинье, Эритрее… Теперь не многие из тех, кого я спрашиваю, помнят Дургути и прочее. А жаль… И Коккинья, где я родился, уже не та. Вспоминаю я о Скисто, где мы играли детьми, об Аспра-Спитья[1]. Их уже нет. Но греки армян не забыли. Вы тогда называли нас иначе, но как, пожалуй, ни к чему сейчас уж вспоминать. Впрочем, и своих, приплывших к вам на тех же пароходах, что и мы, разве не называли вы турецким племенем?…
Мы беседовали в самом центре Еревана, в узком подковообразном зале гостиницы «Армения». Жаркая летняя ночь, двенадцать часов. На нашем столике на проволочном древке колыхался греческий флажок. Он не мог не колыхаться: Наапет весь вечер заказывал оркестру и двум певцам то одну, то другую песню. Один из певцов был сыном армянина, вернувшегося на родину с Кипра. Потом метрдотель, родом из Салоник, умный симпатичный мужчина лет пятидесяти, очень услужливый, в белом жилете и с галстуком бабочкой, распорядился, и нам принесли бутылку «Ани», одной из лучших марок коньяка.
— Ани, так ведь именовалась одна из древних столиц Армении во времена войн с Халифатом?
— Возраст этого коньяка несколько меньше, — усмехнулся метрдотель…
Греческую речь теперь часто можно услышать в Ереване. Бросишь слово, как спичку, и разом займется весь зал.
— Не думай, я на вас не в обиде, — продолжал Наапет. — У нас нет оснований обижаться. Я восхищаюсь Грецией, люблю ее и полон благодарности к ней. В этой стране я родился и во всех моих книгах упоминаю об этом. И то, что родился я в Греции, помогло мне лучше узнать свою родину, понять ее раны и гордость; как и у вас, у нас множество ран и великая гордость…
«Наапет» по-армянски означает «первейший». Это старейшина и патриарх рода. Если слышишь армянский суффикс «пет», значит, имеешь дело с выдающейся личностью: варпет — большой, старший мастер, варжапет — учитель, вардапет — ученый-священнослужитель. Святой Месроп, создавший армянскую письменность, и все ученые мужи из монастырей и древних университетов были вардапетами. А главнокомандующий, великий предводитель армянского войска, был спарапетом. Азарапет — одно из высших должностных лиц при дворе армянских царей, как бы министр почты. Да и карапет, как мы знаем, — предводитель каравана. Все это я усвоил еще в первый вечер, когда знающие греческий язык армяне собрались послушать, о чем будет говорить за столом Наапет.