— Да сын у него помер, — ответил вместо врача раненый заключенный. — Сидел в тюрьме в другом округе. Нашли в камере, говорят, отломал где-то металлическую скобу, заточил да вены себе резанул. Хилый был парнишка, видать, поиздевались там над ним сильно, вот и не выдержа… ай!! Доктор, вы врач или живодер?!
— А ты не мели языком чего не следует, Билли. Солитарио, если очухался, марш в свою камеру. И чтобы я тебя больше не видел. А то ишь, зачастил…
Амадео шел по тюремному коридору, иногда останавливаясь, чтобы побороть головокружение. Пять дней в карцере не прошли бесследно — его все еще шатало, к горлу подкатывал ком, стоило вспомнить тесные застенки и темноту. Однако даже в таком состоянии он замечал, как смотрят на него другие заключенные. В их глазах светилось искреннее уважение — похоже, до него никто не осмеливался дать отпор банде Буйвола, да еще навалять самому главарю. Что стало с Буйволом, сильно ли Амадео его отделал, оставалось загадкой — в лазарете он бандита не видел.
Йохан сидел на полу, скрестив ноги, и пытался раскладывать пасьянс из потрепанных карт. Такими в покер не поиграешь — сплошные метки, машинально отметил про себя Амадео, входя в камеру.
При его появлении Йохан вскочил так стремительно, что напрочь испортил уже выложенный пасьянс.
— Амадео! Ты как? Сильно туго было? Чего такой бледный, как смерть? Мне сказали, что ты в лазарете, но почему…
— Я в порядке, Йохан, не трещи, — Амадео улегся на кровать и закрыл глаза ладонью.
— Буйвола переправили в другой блок, знаешь? Ты ему здорово врезал! Все прямо глаза вытаращили! В лазарете пробыл три дня, потом его увезли, посчитали, что вам лучше рядом не находиться после того, что он сказал, во избежание дальнейших конфликтов. Это официальная причина перевода, хотя я думаю, что он всех тут просто задрал своими выходками. Амадео, — Йохан плюхнулся рядом с ним на кровать. — Он тебя в таком обвинил… Тихий ужас. Но почему ты даже не попытался…
— Оправдываться перед этим сбродом? — Амадео был совершенно спокоен, хотя с лица все еще не ушла мертвенная бледность. — Какой в этом смысл?
— Но теперь все считают тебя самым настоящим убийцей, который не пожалел даже собственного отца, и…
— И раньше считали. Не вижу смысла разубеждать их в этом, — Амадео лег на кровать и отвернулся к стене.
— Амадео, — Йохан склонился над ним. — Ты просидел в карцере пять дней, но выглядишь так, будто прошел месяц. Что с тобой?
— Ничего. Со мной все в порядке.
— Правда? — с сомнением протянул сосед. Затем стащил со своей кровати одеяло и накрыл Амадео с головой.