– А как еще? – с досадой бросил он. – Если надо добиться признания?
– Мне не нужно добиться признания. Мне нужно, чтоб правду рассказывали. А когда человек говорит, он проговаривается.
– И вы с ними говорите? – недоверчиво уточнил Редферн.
– А то ж.
– Вы со всеми беседуете, как с этой?
– Зачем? С каждым по-своему.
– Но она хотела убить Маргарет! Убила девять девушек! А может, черт знает сколько еще!
– Я знаю, – спокойно произнес Бреннон. – А еще я знаю почему. Чуете разницу? Знать, что кто-то убил, и знать почему – в этом разница. Вам достаточно знать кто, и вы тут же раскладываете костерок. А мне надо знать почему, чтобы доложить в суде.
– В суде! – с глубочайшим презрением фыркнул пироман.
– Это называется правосудие. Равное для всех. Уловили?
Какое-то время пироман молча шел рядом, потупив взгляд, – думал. Бреннон аж чуял, как у него в башке колесики вертятся.
– Но она не получит равного правосудия, – неожиданно сказал наставник Пегги и поднял глаза на комиссара. – Вы же понимаете, что ее никогда не осудят за то, что она некромантка, собрала некроморфа и хотела вырвать из тела Маргарет душу, дабы вселить на ее место свою дочь. Вам просто не поверят.
Комиссар замедлил шаг. Вот оно что! Вот что значит «вселение», о котором он уже собирался спрашивать Лонгсдейла.
– Ее осудят за девять убийств и похищение и повесят.
Пироман схватил его за плечо, и Бреннон чуть не отпрыгнул.
– Вам этого довольно? – спросил Редферн; комиссар невольно вздрогнул от этого взгляда – жгучего, сосредоточенного: казалось, что пироман пытается заглянуть ему прямо в душу.
– А вы бы сожгли. Прям живьем на площади.
– Сжег бы? – Пироман подался вперед, и его нос едва не задел нос комиссара. – Спросите меня, – неожиданно прошептал он. – Вы еще ни разу не спрашивали – кто я, и что я, и зачем мне нужно… спросите меня, вы же хорошо спрашиваете! – Его глухой голос стал требовательным и страстным. – Спросите меня, ну же!
– Не так же сразу. – Бреннон осторожно отодвинулся, стряхивая завораживающее действие этого фанатичного взора. – Хотя бы не на улице.
По лицу пиромана скользнула ехидная усмешка.
– Что, в допросной? Снова призовете на помощь ведьму?
Комиссар задумчиво посмотрел на него.
– Неужели вас так часто били, чтобы получить ответ, что вы отвыкли от нормальной беседы?
Усмешка Редферна исчезла, губы и зубы сжались так, что желваки проступили. Бреннон ждал злобной колкости, но лицо пиромана вдруг снова изменилось.
– Вы действительно не догадывались, что она со мной сделает? – неожиданно мягко спросил он.
Комиссар тяжко вздохнул и зашагал к увиденному на углу кэбу, чтобы ехать в департамент.