– Вернули бы родителям их дочь в чужом мертвом теле?
Она закусила губу.
«Но я же согласилась на такое. И они бы согласились! И вы тоже! Любой согласится на все, чтобы вернуть единственную… единственного… единственную из всех… – Женщина дернула рукой в ремне. – Господи, она же была единственной из всех!»
– Из скольких?
«Из семерых, – прошелестела она. Бреннон слабо вздрогнул. – И я бы вернула им ее, я бы нашла тело…»
– А остальные?
Она непонимающе уставилась на комиссара.
– Остальные девятеро? – спросил он. – Еще девятеро девушек? Их бы вы вернули?
Женщина судорожно вздохнула и отвела глаза.
«Нет. Они должны были умереть, чтобы я могла взять их части. Но я выбирала не единственных. Я бы никогда не выбрала единственного!»
Бреннон задумчиво кивнул и встал.
– Усыпляйте, – сказал он Редферну. Тот поднял на комиссара вспыхнувшие глаза, и Натан быстро добавил: – Не насмерть.
Женщина дернулась в ремнях:
«Но я бы вернула им девушку! Я бы вернула ее! Клянусь, я бы вернула!»
– А остальных нет, – заключил Бреннон. – Видимо, даже не собирались.
«Но я должна была! Ради Ноэль! Я должна…»
Редферн полил платок красноватым зельем из флакона и прижал к лицу женщины. Голос в голове Натана захлебнулся в низком гуле и стих. Пироман постоял над ней и переместил ладонь на ее горло. Бреннон коснулся его плеча:
– Идем. Здесь закончили.
* * *
Они вышли из спящей зачарованным сном больницы. Бреннон отдал свою маску дежурящему на крыльце сержанту, объяснил, что случилось, и велел открыть все окна в здании. Редферн молча стоял рядом, опустив глаза, и только время от времени поглядывал на комиссара. Натан каждый раз чувствовал его пронизывающий, пристальный взгляд – будто пироман касался его рукой. Раздав распоряжения, комиссар зашагал к воротам больницы, погруженный в мысли об этой женщине, и не сразу понял, что Редферн идет за ним.
– Вам чего? – беззлобно спросил Бреннон, ощутив наконец слабую благодарность. Пироман уставился ему в лицо, и взгляд его стал удивленным, и напряженным, и растерянным.
– Как вы это делаете? – спросил Редферн.
– Что? – Бреннон направился к департаменту: дела не ждали.
– Вот это. – Пироман не отставал и все порывался на ходу заглянуть в лицо комиссару. – Что вы с ней сделали? Почему она вам все рассказала?
– Это называется допрос подозреваемой.
– Это не допрос! – воскликнул Редферн. – Я знаю, что такое допрос, меня допрашивали, и я допрашивал!
– Могу представить, – хмыкнул Бреннон. – А ну говори правду, не то пальцы отрежу.
К его изумлению, пироман покраснел. Ну, не то чтобы как помидор, но на скулах выступили бледно-красные полосы.