Коридор заканчивался узкой лестницей. С нее можно было попасть к черному ходу, но самый ее конец упирался в подвальный люк, прижатый поленом. А там, в подвале, в углу, заваленном соломой, Папа Эймс держал свое главное сокровище и ключ к процветанию: решетку, которая открывала тесный лаз в старую городскую канализацию. Наверное, кабатчик, обнаружив, над каким местом он отхватил себе здание, чуть не окочурился от радости, поскольку мигом сообразил, как этим следует воспользоваться. Уйма преступников, скрывающихся и от полиции, и от подельников, платила Папе за право переждать в его смрадном, но надежном укрытии.
Папа Эймс, тяжело пыхтя, скатился по лестнице, загремел ключами, открыл люк, оттащил в сторону полено. Комиссар спрыгнул с лестницы на тесную площадку, кабатчик швырнул в него чурбаном и ввалился в подвал. Бреннон ухнул – полностью увернуться от снаряда в тесном закутке он не смог, и удар чувствительно пришелся в бок. Комиссар выхватил револьвер и прыгнул в люк. Папа Эймс как раз со скоростью безумной белки разгребал солому в углу.
– Эй! – рявкнул Бреннон.
Эймс отскочил от соломы и выхватил нож.
– Вперед, – подбодрил комиссар и слегка качнул револьвером в сторону соломы. Кабатчик скроил непонимающую рожу. – Давай живо!
– Вы меня не тронете! – визгливо крикнул Папа. – Не имеете права!
– В башку – нет, – кратко ответил Бреннон, – а вот колено – запросто. Или что там тебе дорого.
Эймс облизнул губы и бочком-бочком подобрался к груде соломы. Из-под нее сочилась вонь, неистребимая даже в канализации, которой не пользовались десятилетиями. За дверью послышались быстрые легкие шаги. Папа воспрял.
– Помогите! – заверещал он и бросился ничком. – Па-ма…
– Кого кастрируют? – поинтересовалась ведьма, соскочив в подвал. На ее щеках играл румянец, на губах – сытая довольная улыбка.
Эймс метнул в девушку нож. Джен поймала и бросила обратно.
– Ну уж, – с укоризной покачал головой Бреннон: нож прибил ладонь Папы к стене и вошел глубоко, почти по рукоять.
Кабатчик испустил отчаянной силы вопль.
– Заткни его, – велел Натан и ногой отбросил солому.
Сразу под люком начиналась приставная лестница; под ней виднелись проржавевшие скобы. У Эймса вырвался сиплый визг, который перешел в задыхающийся сип и наконец затих. Бреннон обернулся: Джен выпустила концы фартука, которым удушала кабатчика, и толстое тело плюхнулось на пол. Девушка оторвала кусок грязной тряпки, которой Эймс пользовался вместо передника, заткнула кабатчику рот и связала руки его же ремнем. Нож она заботливо забрала себе.