Теплая.
Живая.
…сколько их осталось, тех, кто выжил сперва в лагерях, а потом близ линии фронта?
– Бабушка говорила, – сказала Астра, когда до стены осталось шагов десять, и Святославу видна была не только беленая ее поверхность, но и трещины на ней. – Что о прошлом нужно помнить, чтобы не совершать снова совершенных однажды ошибок. Но жить только им нельзя. Что если жить только прошлым, то будущему не останется места.
Владимира раздраженно вытирала пыль. Уже четвертый раз кряду, а может быть даже пятый, главное, что делала она это сосредоточенно, не позволяя себе отвлекаться. Да и то пыли в библиотеке, несмотря на пылепоглотители, набиралось изрядно. То ли поглотители были нехороши, то ли само по себе место это притягивало пыли слишком много, но собиралась она и под полками, и на них, и на самих книгах.
Вот ведь…
– Чего злишься? – Виктория сестру знала распрекрасно, а потому этакая вдруг страсть к чистоте, прежде Владимире совершенно несвойственная, не осталась незамеченной.
Владимира вздохнула.
Помяла тряпку, которая пылью успела пропитаться насквозь, чихнула и призналась:
– Он мне предложение сделал.
– Поздравляю, – почему-то прозвучало далеко не так радостно, как хотелось бы.
– Спасибо, – с той же мрачностью ответила Владимира.
– Ты согласилась?
– Да, но… понимаешь… я не знаю… он такой… такой… вот слишком уж такой, – Владимира тряхнула пыль. – А еще почему-то очень хочет познакомиться со всеми… ну, не только с тобой, но вообще. Зачем?
Виктория промолчала.
В конце концов, она была старше и опытней, а потому полагала, что в людях разбирается куда как лучше сестрицы. Только сейчас сделалось тошно.
И этот, значит…
– Я своего уже познакомила. С Ниночкой, – призналась она.
– И? – глаза сестрицы нехорошо блеснули. – Если что, я этой ведьме недоделанной патлы все повыдеру…
– Не стоит. Он на нее не посмотрел.
– Точно? – Владимира нахмурилась. – Уверена?
– Совершенно, – Виктория, наконец, поняла. – Знаешь, и это тоже странно…
– А что еще?
– Все странно, – она облизала палец и потерла темное пятнышко, выделявшееся на темной же полке. – Смотри, то не было никого, то вдруг у тебя ухажер, у меня ухажер… у Эвелинки опять же генерал.
– Завидуешь? – Владимира не упустила случая уколоть, и Виктория не стала кривить душой.
– Завидую.
– И я тоже, – сестрица вздохнула и села, как была, на ящик с неразобранными книгами. Ящик стоял уже третий месяц, вот как подняли из подвала по случаю – отыскался командировочный, согласившийся помочь не колбасой, а физическим трудом – так и стоял.
– Вот… у Эвелинки, стало быть. У тебя, у меня… у Ниночки.