Тянуло оттуда.
Да.
Затем его и позвали, чтобы проверил, тянет оно и вправду или лишь мерещится.
…из полугнилой рухляди разложили после костер, но то ли отсырела она, то ли по какой иной причине, но куча долго не занималась, чем породила новую волну слухов.
Проклятье.
– Прошлого не изменить, – Святослав сказал это не диве, которая ничего не спрашивала. Себе. – А сейчас… сейчас никого не расстреливают только на основании доносов.
– А на каком расстреливают? – она вцепилась в оговорку. – Ты… расстреливал?
– И приговаривал.
Врать дивам бесполезно. Но хотелось.
Отчаянно хотелось.
Только ложь все бы испортила.
Со внутреннего дворика дорожка уводила под навес, тут же и дверь имелась, современная, поставленная, может, всего пару лет как. А снег пошел, белый, легкий, этакою крупой, что кружится и тает, не долетая до земли.
– В сорок шестом… меня отправляли расследовать, когда… имелись сомнения, – сейчас Святослав, пожалуй, закурил бы. – Мне и на войне случалось… убивать тоже. И допрашивать. И порой выламывать… как-то попался асверский офицер. Удача. Только говорить он не хотел… потом уже хотел, но ему не поверили. Пришлось… давить.
Святослава перекорежило от тех воспоминаний, и вяло подумалось, что в разуме его скопилось изрядное количество дряни, которая рано или поздно, но сведет его с ума.
За дело.
– Но война – это другое. Там все… не знаю, понятнее, что ли? А тут… сорок шестой… уже не война. И люди домой возвращаются. Ищут… многие потерялись. Ковен… то, что от него осталось, тогда обязал помогать в поисках. Но большей частью ведьмы только и могли, что сказать, живой человек или нет, или вот приблизительно направление дать… да и мало их. Вот.
Слушает.
Молчит.
Смотрит не на Святослава, но на снег, который танцует, завораживая этим вот танцем. И хочется как когда-то набрать полные горсти его, вытереть лицо, чтобы до боли, дочиста, сдирая колючей коркой наста шкуру. Только так наступало облегчение, хотя и недолгое.
– Я тоже помогал. Все помогали. Вот… но это ведьмы. А я… в тылу тоже многое происходило. Подвиги случались. И наоборот… меня послали по запросу… письмо… подполковник Анищенко вернулся и обнаружил, что семью его эвакуировали в тыл. Но жена погибла, а дети попали в детский дом… и умерли там. Трое.
Он протянул ладонь, зная, что снега не наберет.
– Он съездил… ознакомился, так сказать… и составил доклад, что дело не в тяжелых условиях, что… условия неплохие как раз-то, но смертность высокая. Особенно среди одаренных. Его были одаренными. Меня отправили проверить.
– И ты проверил? – ее голос нарочито спокоен.