Пока нет.
Дыхание чистое, глубокое. Сердце тоже бьется ровно. И беспокоиться не о чем.
– Иди, иди, – Калерия печально улыбнулась. – А я посижу, если тебе спокойнее будет.
– Будет, – призналась Астра, хотя до того свои сомнения предпочитала при себе держать. И вообще… помалкивать.
Она ведь быстро.
И кухня рядом.
И если случится что-то, Калерия ее позовет.
Но все-таки…
Тарелка с кашей стояла на столе. А стоило присесть, как рядом опустилась огромная кружка ведьминого отвара. Ниночка подвинула и бутерброд с сыром.
– Спасибо.
– Не за что, – она изменилась, неуловимо, исчезла куда-то обычная легкость. И хмурится Ниночка непривычно, и пальцы ее перебирают бусины на четках. Взгляд устремлен куда-то за спину Астры, и тянет обернуться, проверить, куда же Ниночка смотрит.
– Там… твой бывший, как понимаю, приходил, – Ниночка сморщила носик. – Хотел, чтобы я Розочку сегодня к нему вывела. Идиот.
Сердце похолодело.
– Они у Калерии в комнате. Читают. Ингвар сегодня на выходном, так что… – Ниночка присела рядом и уставилась своими глазищами. – Обломится ему… а то ишь, вздумал ведьме угрожать.
Произнесено это было с раздражением.
– Но все равно будь осторожнее. Мне-то что его угрозы? А кто другой может и поверить…
Ниночка ушла прежде, чем Астра нашлась с ответом. Исчезла, оставив пряный аромат духов и ощущение незавершенности этой беседы.
А еще страх.
И… и если позвонить… ей ведь дали номер телефона. Пожаловаться. На Эльдара. На…
Астра заставила себя проглотить ложку каши. И еще одну. Надо успокоиться. И поесть. Калерия права, есть нужно, иначе сил не будет, а силы понадобятся, если магу станет хуже.
Святослав.
Она повторила это имя про себя, а потом и шепотом, привыкая к нему, приспосабливаясь. И сама же согласилась, что имя чудесное, что ему подходит.
Кашу она доела. И отвар допила. Заглянула к Калерии, убедившись, что девочки на месте. Они устроились на полу, с пупсами и лоскутками, которых вдруг нашелся целый мешок. А еще – нитки и веревочки, банка с разноцветными пуговицами, булавки и целое ожерелье из жемчуга.
– Пусть играют, – сказала Эвелина, которая гляделась необычно бледною, задумчивой. – Это… просто камни.
Ее пальцы дрогнули, будто она пыталась поймать что-то невидимое.
– Ингвар скоро вернется, а я… я тут посижу. Мне с ними спокойнее, – на бледных губах появилась улыбка. Кривоватая, неловкая. А в следующее мгновенье Эвелина обняла себя, задрожала всем телом и судорожно выдохнула. – Как-то все… криво выходит.
– Что именно?
– Жизнь… скажи, тебе… родители не рассказывали о камне, из-за которого разум теряют? Такой…