— Да, конечно, — кивнул Игнат, не задумавшись ни на секунду. Он не питал интереса к архитектурным произведениям, а картинами мага и вовсе было не удивить, потому тот с такой радостью решил отправить с Томасом. — не скучай, Владеныш.
— Да уж постараюсь, — отозвалась я, оглядывая высоченный потолок с живописным плафоном.
Признаться, никогда еще не было такого, чтобы дворец производил на меня глубочайшее впечатление. Этот стал исключением. Не знаю, что сыграло свою роль. Возможно, действительно кричащая отделка, излишне пестреющая золотом и лепнинами, а может быть дело было в том, что этот дворец, в отличии от наших, земных, был обжит. Обычно, когда я ходила на экскурсии, дворцовые помещения стояли полупустые, окруженные красными лентами, куда запрещено было проходить, а вокруг, как ястребы, парили музейные работники, бдящие за соблюдением правил. Здесь же складывалось впечатление, что никто вовсе не обращает внимания на красоту окружающей обстановки.
Ну лестница высотой с земную многоэтажку, ну позолота, от которой дергается глаз, ну невероятный красоты плафоны. Что теперь? Каждый день их видят!
И именно это безразличное отношение существ, живущих и работающих в этих стенах ежедневно, и поражали.
Взять хотя бы картинную галерею, про которую с таким безразличием говорил Томас. Картины в нем были размещены явно по принципу шпалерной развески. Были здесь и пейзажи, и портреты, и композиции на мифологические и бытовые сюжеты, которые имели явную художественную ценность, но здесь были размещены словно с декоративной целью. Местный дизайнер при размещении явно учитывал их размеры и колористическое решение: отделенные узким позолоченным багетом, картины сливались в монолитный «ковер». Красота неописуемая, а относятся к ней как-то по-бытовому.
Нехорошо как-то.
Подойдя к картине, изображающей некое мифологическое сражение, я с интересом взглянула на поле боя, где с одной стороны замерло трое магов, лица которых подсвечивались едким зеленым цветом от магии, исходящей с их пальцев; а с другое стороны горела в зеленом огне девушка, чьи золотые локоны растрепались в разные стороны, извиваясь над ее головой, как змеи. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что запечатлена на данной картине не сцена покорения Медузы Горгоны, не существующей в этом мире легенды, а вполне реальная сцена битвы с ведьмой.
Тихо вздохнув, я отошла подальше, чувствуя, как сердце заходится в бешенном ритме. Картина словно передавала мне ощущение боли, отчаянья и агрессии, которой исходилась эта сжигаемая заживо ведьма. На секунду даже отемнело в глазах и стало тяжело дышать, отчего я, потеряв воздух, согнулась пополам, не видя перед глазами ничего, кроме черных стен, покрытых плесенью и копотью, и не слыша ничего, кроме лязганья металла и собственного рыка.