С другой стороны, зафиксировавшись в точно таком же положении, встал Игнат. Он, в отличии от Ланфорда, не выглядел столь серьезным. Замер и, подмигнув мне, вытер струйку крови с разбитого носа.
— Я есть свет. Я есть жизнь. — переведя взгляд обратно на существо, чувствуя поддержку и опору, прокричала я из последних сил, вкладывая в мой крик всю силу, что еще оставалась во мне. Это был крик не столько физический, сколько душевный. — Я есть начало. Я есть конец. Я есть зов. Я есть ответ. Я есть путь. И я приказываю тебе, светоненавистник, дитя ада, дитя дьявола, порождение тьмы, убираться из нашего мира. Я приказываю тебе. Я приказываю тебе. Я приказываю тебе.
Чудовище, прекратив кричать в агонии, замерло и, резко поднявшись в грудине, вскинулось вверх, поднимаясь к потолку, закручиваясь там по спирали. Оно вертелось и набирало с каждым оборотом большую скоростью. Уже через несколько секунд я не могла уследить за его полетом, он кружился так быстро, что в одно мгновение все прекратилось, лишь на пол упала смоль, смердящая с такой силой, что внутри меня появилось совсем не благородное желание победителя выплеснуть свой завтрак.
И в ту же секунду все вокруг стихло. Прекратился ветер. Врата, раскрывшиеся под ногами, захлопнулись, а звук не то лязгающего железа, не то крики мучеников умолкли. Мебель замерла на месте, прекратив свой побег к безопасной улице.
Я, стараясь вернуть дыхание, опустила трясущиеся руки, чувствуя внутри себя странное опустошение. Не то свет души закончился, не то стресс сказался.
Воцарилось молчание.
Стоящие рядом маги продолжали смотреть на то место, где только что исчез монстр, и от которого остался лишь черный прах. Он, раздуваемый сквозняком от разбитых стекл, скользил по полу пылью. Велесвет, опустивший наконец ножку дивана, сел прямо на пол, утирая со лба проступившую испарину и с опаской глядя на останки светоненавистника.
Со стороны магов раздались слабые звуки отряхаемой одежды. Принц Эверент, коснувшись ногами пола, неловко отряхнул брюки и взглянул на отца, замершего рядом со странным, непередаваемым выражением лица. Взгляды их скользили от меня до праха монстра.
— Да уж, Владка, оставляй тебя после этого одну. — произнес Игнат тихо, осторожно нарушая возникшую тишину.
Даже без иронии как таковой, скорее больше с искренним чувством.
— Да ладно тебе, — обернувшись к нему и заметив, как с пола поднимается Дерг, покрытый мелкими, кровоточащими ранами из-за разбитого стекла, произнесла я. — я, как и обещала, больше экспериментов с профессором не проводила.