— Слушаю вас…
Лифшиц мысленно выругался. Он неплохо говорил на государственном языке Израиля, но ему требовалось видеть выражение лица собеседника. Общение по телефону было обезличенным и пресным, как еда без соли. Приходилось сооружать в голове несложную конструкцию.
— Моя фамилия Лифшиц. Мы занимаемся с Михаилом боксом…
— Вы русский? — перебила женщина.
Репатриантов из России и стран бывшего СССР в Израиле обычно называли русскими.
— Да. Вы тоже?
— Я жена Михаила. — Женщина всхлипнула.
— Что с ним случилось? — Лифшиц перешел на русский язык. — У нас на вечер планировалась тренировка.
— Семен Маркович? Миша много рассказывал о вас…
— Тронут, — проворчал тренер, хотя ему было приятно услышать это. — С Мишей все порядке?
— Он в больнице. Инфаркт…
— Что за чушь?! У Миши функционалка как у юноши!
— Я и сама не знаю! — Женщина расплакалась.
— Адрес больницы? Отделение?
Выслушав информацию о местонахождении больницы, узнав номер отделения, где находился Сайкин, прерываемую всхлипами и жалобами, Лифшиц сказал:
— Все понял! Не плачьте, я скоро подъеду!
Он вышел из спортзала. К вечеру жара немного спала, но по-прежнему была нестерпимой. Думать о пекле, в которое окунется средиземноморское государство через месяц, не хотелось. Он сел в свой подержанный «форд», включил кондиционер, прохладный воздух освежил лицо. До наступления часа пик оставалось менее часа, Лифшиц выжал сцепление, включил передачу. Он предпочитал автомобили с механической коробкой передач, машину купил по случаю у репатрианта из Батуми. Маленький «форд-фиеста» демонстрировал капризный, истинно грузинский характер. Чрезмерно много потреблял топлива, но и стартовал со скоростью призового спринтера. Навигатор прочертил путь до больницы Ихилов. Одиннадцать минут. Еще одна особенность Израиля, к которой ему нелегко было привыкнуть. Масштаб. Ему, выросшему в огромной стране, занимавшей одну шестую часть суши, трудно было привыкнуть к стране, чьи границы были впятеро меньше его родной Украины. Он остановился на красный сигнал светофора. С Мишей Сайкиным их связывали не только тренировки. Парень вырос без отца, а у Лифшица не было детей, к тому же оба приехали в Израиль с Украины. Оставшись наедине, мужчины с удовольствием разговаривали на певучем малороссийском языке, в такие часы приступы ностальгии немного ослабевали.
Парковочная площадка перед больницей была плотно уставлена автомобилями, Лифшиц долго выруливал, прежде чем втиснулся между черным «субару» и мусорным баком. В холле его ожидала симпатичная шатенка с прической каре и выразительными глазами, привлекательность которых не приглушили даже пролитые слезы.