Следующим утром на Скотный двор напали. Животные завтракали, когда примчались дозорные и доложили, что Фредерик с соратниками уже вошел в бревенчатые ворота. Животные храбро бросились навстречу врагу, но на этот раз победа досталась им не так легко, как в Битве при коровнике. На них шли пятнадцать человек, почти каждый второй с ружьем. Приблизившись ярдов на пятьдесят, они открыли огонь. Животные не выдержали ужасного грохота и жгучего града дроби и быстро отступили, как ни подбадривали их Наполеон и Боец. Некоторые были ранены. Попрятавшись по надворным постройкам, они осторожно выглядывали сквозь щели и дыры в досках. Все пастбище, а с ним и мельница, оказалось в руках врага. Даже Наполеон, похоже, растерялся. Он молча ходил взад-вперед, подергивая напряженным хвостом и тоскливо посматривая в сторону Фоксвуда. Если бы Пилкингтон со своими людьми пришли им на помощь, они могли бы отбиться. Но тут прилетели четыре голубя с ответной запиской от Пилкингтона. В ней карандашом было накарябано: «Так вам и надо».
Тем временем Фредерик со своими людьми подошли к мельнице. Животные, наблюдавшие за ними, возмущенно заголосили. Два человека достали лом и кувалду. Они собирались снести мельницу.
– Невозможно! – выкрикнул Наполеон. – Мы построили стены слишком толстые, чтобы их сломать. Им не снести ее и за неделю. Мужайтесь, товарищи!
Но Бенджамин не сводил глаз с людей. Двое с кувалдой и ломом пробивали дыру у основания мельницы. Бенджамин медленно и с легкой усмешкой покачивал своей длинной мордой.
– Так я и думал, – сказал он. – Не видите, что они делают? Сейчас насыпят туда пороху.
Животные ждали, охваченные ужасом. Теперь они тем более не смели высунуть носа из укрытий. Через несколько минут люди бросились врассыпную от мельницы. Затем раздался оглушительный грохот. Голуби вспорхнули в воздух, и все животные кроме Наполеона распластались на брюхе, укрыв морды. Когда они встали на ноги, на месте мельницы висело большущее облако черного дыма. Ветер медленно унес его. Мельницы больше не было!
При виде этого мужество вернулось к животным. Гнев на такое гнусное злодеяние пересилил страх и отчаяние, которые владели ими минуту назад. Они издали яростный клич и, не дожидаясь приказа, бросились все, как один, на врага. На этот раз они не чувствовали жгучей дроби, градом осыпавшей их. Это был бой не на жизнь, а на смерть. Люди без конца палили из ружей, а когда животные приблизились, начали лупить их палками и подкованными сапогами. Почти все животные получили ранения, а корова, три овцы и два гуся были убиты наповал. Даже Наполеону, который отдавал команды с тыла, срезало дробью кончик хвоста. Но и людям досталось. Троим Боец проломил череп копытами, четвертому корова вспорола рогом живот, а еще с одного Джесси с Ромашкой едва не стащили штаны, порванные на лоскуты. Когда же девять собак из личной охраны Наполеона, которым он приказал обойти людей с фланга за изгородью, бросились на них со свирепым лаем, людей охватила паника. Они поняли, что рискуют попасть в окружение. Фредерик прокричал им уносить ноги, пока не поздно, и в следующий миг трусливый враг обратился в бегство. Животные гнали людей до края поля и успели раз-другой наподдать им, пока те продирались через терновую изгородь.