Привокзальный киоск с бутербродами.
Бы-ти-ё.
Поезда останавливаются на минуту — ну как здесь остаться?
Поднимается в небо тяжелый осенний дым.
…Он когда-то вышел покурить. На промежуточной станции.
Поезд не дождался его и ушел один.
Можно считать, что это край света — то есть,
дальше уже черепахи, слоны, вода.
Он иногда задумывается — куда же ушел тот поезд,
который без него отправился в никогда,
и тогда он идет на станцию — хорошо, что рядом, —
и глядит туда, где вдоль путей растут тополя:
расплываются облака под далеким взглядом,
и двоится точкой другая земля.
Все, я ушла: хожу от окна до окна,
белой поземкой вечность занесена.
Я существую в совсем других временах,
да и вообще вопрос — существую ли.
Мне безразлично, в чьем времени ты живешь,
кто тебе солнце, и кто тебе летний дождь,
но я говорю, что ты никогда не умрешь,
и ты не умрешь до конца Земли.
Ты мне чужой и странный, нигде, никто,
это как ветер летит по трассе пустой,
это как будто идти чужой темнотой,
только куда-то руку слепую тянуть.
Но все равно — говорю, ты дойдешь, дойди
там ведь горит, звенит, дрожит впереди,
просто не встанут звезды, чтоб сбить с пути,
просто не сможет — до — оборваться путь.
Время темно, как небо в сухом декабре.
Кровью исходят даты в календаре.
Но все равно: подниматься пора на заре
и отправляться на ежедневный бой.
И — через площадь — выходишь в рассвет любой,
там, где бездонна пропасть над головой.
И говорю: твой мир навсегда с тобой,
и он навсегда с тобой.
ЧТО ЕЙ СНИТСЯ
1.
Невысокие елочки, редкий колючий кустарник,
И болит нога, и дыхание громко и хрипло.
Кажется, даже тропы ее выводить устали.
Она вытирает лоб и кашляет в локоть осипло.
Она знает, что это все ненадолго. Ее догонят.
И все думает: ну куда,
ну запас исчерпала весь я.
Мир внезапно плывет. Она сжимает ладони.
Она не уйдет. Потому что
Matrix has you.
Она успевает дохромать до старой сторожки.
Захлопнуть дверь. И только тогда сползти
По влажной стене. Найти в кармане какие-то крошки.
Судорожно зажать в горсти.
Рай, конечно, не для нее. Рай для тех, кто светел и кроток.
Она кладет пистолет поближе. Сыреет вечер.
Она подтягивает здоровое колено, кладет на него подбородок,
и думает: пусть они только войдут.
Я их встречу.
2.
Он идет совершенно не так. Он и опытней, и осторожнее.
За ним выпрямляется, не оставляя следов, трава.
Он на десять лет ее старше и безнадежнее,
у него на роду написано выживать.
На кустарниках сморщенные ягоды
о последние листья греются.
Неизвестно кем поставлен в ночной дозор,
он идет на запад по полузаросшим рельсам,
разрезающий тучи ветер остёр и зол.