и иногда боятся идти домой.
Все-то заснуть не могут: скрипит кровать
и из-за дверцы шкафа глядит нездешняя жуть.
Нет, если ты решил, то зачем мне тебя спасать? —
я расскажу.
В полночь выйди из дома, лишнего не бери,
сам найдешь перекресток семи дорог,
встанешь, почувствуешь, как что-то шкрябает изнутри,
как ты неожиданно весь продрог.
Как по голой земле тени веток слегка шуршат,
тут еще ведь можно свернуть назад,
правда можно свернуть назад.
А потом посмотри на дороги поближе, и
ты увидишь следы на одной из них, и поймешь, что они твои.
Когда ты встанешь на эту дорогу, пойдешь по своим следам,
вот тут нельзя обернуться или остановиться.
И ветер будет гулять у тебя за спиною там,
и за спиной кричать — то ли призраки, то ли птицы.
Главное, не остановись, не сойди со своих следов,
иди и с каждым шагом все вспоминай в деталях,
это закон, не жалуйся, что суров —
я же предупреждала.
Кто они, сколько их, тех, кто дошел до конца,
с каждым шагом воспоминания все отчетливее и ближе,
сколько стало безумных — в желтых рубахах да бубенцах —
кто навеки черен лицом и навеки выжжен.
С каждым шагом все больше кажется,
что летишь отчаянно вниз.
Это не самое страшное — главное, не обернись.
А потом все закончится — будет поле разрыв-травы,
собирай сколько хочешь, отваром хоть руки мой,
только голоса не уйдут из твоей головы,
только по-прежнему будет кто-то дышать за спиной.
Что ж, попробуй вернуться в середину бесснежной зимы,
пробуй быт наладить, не вскрикивать по ночам.
Ну а хочешь — бросай людей, уходи в холмы.
Я же знаю — ты с ними не сможешь.
Уж лучше к нам.
5.
ночью самайна не стоит ходить в леса
лучше наружу вовсе не выходить
ночь по земле проходит темна, боса
ночью случаются всякие чудеса —
можно кого нездешнего разбудить
Это неправда, мы сидели, мы пили вино у костра,
считали звезды в глухом болоте небес,
было обычно: дым едок, земля сыра,
я поднялся. И ушел незаметно в лес.
Я сидел на склоне холма, откидываясь спиной
на тонкое дерево, и ни единой мысли в моей голове,
только мрак — тяжелый, густой, земляной,
только капли дождя на пожухлой траве.
Знаешь ли, что такое одиночество? Нет?
Так и не суди одинокого подлеца.
Нет такой тьмы, которая не имела бы цвет,
нет такой тьмы, у которой не было бы конца.
Только иногда забываешь про завтра и про вчера,
и она становится гуще и липче желтка.
Просто я обернулся — а в холме напротив была дыра,
и еще из нее доносилась
му
зы
ка.
Как же бываешь — неповоротлив, тяжел,
звуки доносятся словно из-под стекла...
Просто я так и не знаю,
кто оттуда ушел,
вот потому я не выношу зеркала.
Кто возвратился — я или мой двойник?