Я-то сдержу свое обещание, потому что уверена в одном: что ты сделаешь меня счастливой, а я в ответ не перестану тебя любить. Полагаю, что это сделает тебя счастливым (письмо № 54, с. 197).
Наиболее интенсивное общение Телье с Добролюбовым пришлось на середину ноября 1860 г.: на протяжении по крайней мере двух недель до отъезда критика в Женеву и потом в Италию они, скорее всего, виделись регулярно. Он приходил к ней на квартиру, где мог подолгу работать:
…ты мне сказал, что будешь вести себя примерно. Я совершенно этому не верю, но завтра можешь прийти после того, как пообедаешь. Ты поработаешь весь день при мне, а ночью я лягу спать под кроватью, а ты сверху. Наверное, эта идея тебе не кажется хороша, ну, там видно будет (письмо № 57, с. 202–203).
При этом по письмам парижанки ясно, что Добролюбов сомневался в искренности ее чувств, подозревал ее в «лицемерии» и предполагал, что она продолжает «подрабатывать».
«Пишу тебе, чтобы поблагодарить за то, что вновь оказал мне любезность, судя по твоему письму, которое ты мне отправил накануне, – сообщала Телье Добролюбову 11 ноября 1860 г. – Я прочла его, оно причинило мне много боли сначала, но конец был лучше. Не хочу ссориться с тобой, несмотря на твои слова обо мне, какова я» (письмо № 56, с. 200).
В середине ноября Добролюбов принял решение ехать в Италию и около 27–28 ноября отбыл в Женеву. Сложно сказать, как происходило их расставание, что они обещали или чего не обещали друг другу. Судя по дальнейшей переписке, Добролюбов наверняка просил Эмилию больше не «выходить» на бульвары и оставил ей какую-то небольшую сумму на первое время. Телье, однако, нужно было платить за квартиру и за еду, так что она была вынуждена заложить вещи в ломбард или внести деньги за какой-то прежний залог, сумма которого достигала 1000 франков:
Не знаю, как быть, у меня совершенно нет денег. Моя закладная заканчивается завтра, в конце месяца с меня спросят денег. Как быть? Обращаюсь к тебе, мой друг, поскольку не могу обратиться ни к кому другому. Если бы ты пришел ко мне, я могла бы тебя попросить. Теперь я с сожалением узнаю, что ты болен. Прошу тебя, мой друг, если ты можешь помочь мне, сделай это. Мне действительно очень жаль, тем более что я знаю, в каком ты положении. Я потратила то, что ты мне дал, и буду нуждаться. Можешь ли ты выдать мне вперед 1080 франков? (письмо № 58, с. 204).
Ты ошибаешься, мой друг, твои сны – неправда. В четверг ночью я не была в объятиях другого, потому что провела ночь в довольно грустном одиночестве, думая о тебе, хотя и выходила из дому. Я написала тебе сегодня утром, ты получишь мое письмо сразу же по приезде в Женеву. Ты спрашиваешь, были ли у меня трудности с закладной, да, немного. Мне опять пришлось пойти в ломбард, не могла поступить иначе (письмо № 59, с. 206–207).