.
С развитием модерного национализма как основной оптики восприятия истории и политики в XIX в. империя утратила шанс стать, по выражению исследователей, «базовой концепцией современности» (по аналогии с государством, обществом и т. д.), несмотря на значимость и распространенность этого исторического феномена. Представители такого научного направления, как «новая имперская история», отмечают особую роль в дискредитации империи как политической категории европейского романтизма Нового времени. С распространением идеи национального суверенитета народ начали понимать как носителя этого суверенитета – следовательно, достойным гражданских прав и свобод, которые было невозможно получить в рамках империи. Врагом национально-освободительных движений в Европе XIX в. неизменно выступали империи – Австро-Венгерская, Российская, Османская. Поскольку революционные движения имели сильный романтический окрас, именно идеология романтизма сыграла огромную роль в изображении империи как врага свободы, прогресса, «тюрьмы народов» и т. д. В результате, как пишет Д.Ливен, «в истории нам, возможно, и удастся провести некоторое различие между “плохими” и “хорошими” империями. Однако к концу XX в. все империи согрешили против господствующих идеологий – демократии, принципов народного суверенитета и национального самоопределения – и потому были преданы проклятию. Именно это обстоятельство и стало основной причиной, почему XX век был свидетелем не просто распада империй, но полного исчезновения (впервые в истории!) с карты мира стран, которые ранее с гордостью называли себя империями»[180].
По словам Р. Суни, каждое национальное государство переживало момент, когда могло бы превратиться в империю: «Если центр будущей нации-государства оказался способен интегрировать население расширяющейся территории в систему легитимных политических связей с центром, то процесс можно определить как “нацие-государство-строительство”. Если же население оказало сопротивление такой интеграции, то будущий центр был обречен на строительство империи. Многие, если не все из старых национальных государств нашего времени прошли через стадию гетерогенных династических конгломератов, в которых политические отношения походили на имперские связи метрополии и периферии… Национальные государства и империи могут быть поняты как два полюса одного континуума, отличающиеся мобильностью, т. е. способные переходить друг в друга время от времени. Национальные государства могут казаться стабильными и гомогенными, но с ростом этнических, субэтнических и регионалистских движений они же предстают империями в глазах периферийного населения»