Заметим, что в германском языке Slawo означало «немой», в готском slawan – «молчать». То есть налицо полностью аналогичная обратная ситуация, только теперь «говорящими» оказываются германцы, а «немыми» – славяне[34].
В этом смысле языки как элементы стратегий различения востребованы национализмом. М. Биллинг по этому поводу несколько категорично заявлял: «Понятие “языка”, по крайней мере, в том смысле, который кажется “нам” столь банально очевидным, само может быть изобретенной непреложностью, созданной в эпоху национального государства. Если дело обстоит именно так, то не столько язык создает национализм, сколько национализм создает язык; или, скорее, национализм создает “наше” обыденное представление о том, что существуют “естественные” и бесспорные вещи, называемые различными “языками”, на которых мы говорим»[35].
Мы видим, что в современных государствах на постсоветском пространстве, которые проводят политику построения национальной государственности, на первый план выходит именно политика в отношении языка, перевод официального делопроизводства и образования на национальный язык, политика дискриминации по отношению к языку «меньшинств» (прежде всего – «русскоговорящего» населения). Создание среды для доминирования национальных языков видится гарантом суверенитета национального государства. При этом крайне важным считается отказ от «имперского» языка, и буквально воплощается в жизнь риторический для своего времени вопрос-лозунг: «Можно ли использовать язык империализма и при этом избежать “заражения” имперским мировоззрением?»[36].
Гибель языков малых народов в имперской среде или внутри национальных государств, стремящихся к гомогенности, ведет к печальной ситуации, точно описанной Дж. Фишманом: «Народы, утратившие свой исторический язык и традиционно связанную с ним этнокультуру, испытывают на себе мучительный опыт пребывания “между жизнью и смертью”. Они утрачивают свои сложившиеся представления о нравственности, добродетельной жизни, преемственности поколений, значимости прошлого, настоящего и будущего, заслуженного места в более важном замысле. Такая утрата происходит задолго до того, как происходит полное изложение, усвоение, установление и осуществление нового самостоятельного образа действий и нормативных ожиданий»[37].
В западных демократиях, чувствующих себя более устойчивыми, напротив, проводится политика защиты и поощрения языков меньшинств, их законодательная зашита. Она позволяет сохраниться региональным этническим идентичностям.
Второе обстоятельство –