О’Брайен держал в руке листок бумаги, который он, казалось, внимательно изучал. Его крупное лицо, склонившееся так, что виден был только профиль, выглядело одновременно внушительным и умным. Наверное, секунд двадцать он сидел, не шевелясь. Затем он придвинул к себе диктопис и записал сообщение на гибридном жаргоне работников всех министерств:
Позиции один запятая пять запятая семь одобрить сплошь точка предложение по позиции шесть дваплюс нелепость грань с мыслепреступлением отменить точка не продолжать конструктивно до получения полных плюсовых оценок перевыполнения по машиностроению точка конец сообщения.
Он неспешно поднялся со стула и пошел к ним по ковру, заглушающему звук шагов. Атмосфера некой официальности, окружавшая его, исчезла вместе со словами новодиалекта, но лицо было угрюмее, чем обычно, словно он недоволен, что его побеспокоили. Ужас, испытываемый Уинстоном, на мгновенье сменился приступом простого смущения. Он подумал, что, возможно, допустил глупую ошибку. С чего он на самом деле взял, будто О’Брайен – политический заговорщик? Только быстрый взгляд и одна выразительная фраза, а кроме этого, тайные соображения, опирающиеся на сон. Он не мог даже отступить и притвориться, будто пришел лишь забрать словарь, потому что как тогда объяснить присутствие Джулии? Проходя мимо телеэкрана, О’Брайен, казалось, вдруг о чем-то вспомнил. Он остановился, наклонился в сторону и нажал кнопку на стене. Раздался резкий щелчок. Голос оборвался.
Джулия тихонько вскрикнула, сдавленно выразив удивление. Даже Уинстон, охваченный приступом паники, был столь озадачен, что не сумел придержать язык.
– Вы можете его выключать! – воскликнул он.
– Да, – ответил О’Брайен, – мы можем его выключать. У нас есть такая привилегия.
Сейчас он стоял прямо перед ними. Его мощная фигура точно нависала над парочкой, и выражение его лица было по-прежнему непроницаемым. Он ждал, и вроде бы сердито, пока Уинстон заговорит, но о чем? Даже сейчас О’Брайен все еще казался просто занятым человеком, который раздраженно интересуется, зачем его отвлекли от важных занятий. Все молчали. После выключения телеэкрана в комнате повисла мертвая тишина. Секунды тянулись невероятно долго. Уинстон с трудом, но продолжал смотреть прямо в глаза О’Брайену. Затем вдруг мрачное выражение лица хозяина квартиры сменилось неким предчувствием улыбки, которая вот-вот появится. Характерным движением О’Брайен поправил очки на носу.
– Я скажу или вы начнете? – спросил он.
– Я скажу, – быстро ответил Уинстон. – Эта штука и вправду выключена?