– Джулия. А я твое имя знаю. Уинстон. Уинстон Смит.
– Откуда тебе известно?
– Думаю, что я сильнее в разведке, чем ты, дорогой. Скажи мне, что ты думал обо мне до того дня, когда я передала тебе записку?
Он не чувствовал никакого желания лгать ей. Сказать самое худшее – это своего рода начало в любви.
– Один твой вид вызывал во мне ненависть, – произнес он. – Я хотел изнасиловать тебя, а затем убить. Две недели назад я серьезно подумывал о том, чтобы проломить тебе голову булыжником. Если ты и вправду хочешь знать, то мне казалось, что ты сотрудничаешь с полицией мыслей.
Девушка радостно рассмеялась, явно воспринимая его слова как доказательство ее умелой маскировки.
– Только не полиция мыслей! Не мог же ты на самом деле так думать?
– Ну, может, не совсем так. Но весь твой вид… Просто потому, что ты молода, свежа и красива, понимаешь… Я думал, вероятно…
– Ты думал, что я преданный член Партии. Чистый в помыслах и в делах. Флаги, процессии, лозунги, игры, туристские походы и все прочее. И ты думал, что имей я хоть малейший шанс, я донесу на тебя как на мыслепреступника, и тебя убьют?
– Да, что-то в этом роде. Ты же знаешь, огромное количество молодых девушек именно так бы и сделали.
– Все из-за этой проклятой вещицы, – сказала она, срывая алый пояс Молодежной Антисекс-Лиги и бросая его на какую-то ветку. Коснувшись талии, она будто вспомнила что-то, а потому залезла в карман комбинезона и достала оттуда маленькую плитку шоколада. Она разломила ее пополам и дала один кусочек Уинстону. Еще не попробовав угощенья, он понял по запаху, что это необычный шоколад. Он был темным и блестящим, завернут в серебристую бумагу. Обычный шоколад представлял собой крошащуюся массу тускло-коричневого цвета, которая на вкус была – как он мог это описать – словно дым горящего мусора. И все же когда-то он пробовал шоколад, вроде того, кусочек которого она дала ему. Как только до него донесся запах, в его памяти ожило неясное, но одновременно сильное и тревожное воспоминание.
– Где ты достала такой? – спросил он.
– На черном рынке, – беззаботно сказала она. – Знаешь, на вид я именно такая девушка. Я отлично играю. В Разведчиках командовала отрядом. Три вечера в неделю посвящаю добровольной работе в Молодежной Антисекс-Лиге. Часами хожу и расклеиваю их проклятые листки по всему Лондону. Я всегда держусь за один конец транспаранта во время шествий. Я всегда выгляжу бодрой и ни от чего никогда не увиливаю. Всегда кричи с толпой, вот что я скажу. И только так ты останешься в безопасности.
Первый квадратик шоколада растаял у Уинстона на языке. Вкус потрясающий. Но было еще что-то в его памяти, где-то на краю сознания, что-то очень сильное, но не принимающее определенную форму, как предмет, который ты видишь лишь краешком глаза. Он отогнал воспоминание, хотя понимал, что речь идет о каком-то поступке, который он предпочел бы не совершать.