Джинсы мертвых торчков (Уэлш) - страница 162
– Завали ебало, Рентон, – говорю ему. – Я перепробовал всю наркоту, кроме этой. Слушать тебя – это как если пересмотреть подарочную упаковку «Всех тяжких», дойти до последнего сезона, а потом какой-нибудь пиздюк расколется, чё будет в заключительной серии.
– Угу, Марк, давай за это побазарим, када пыхнем, котан, – соглашается Спад.
Я присасываюсь к этой блядской бутылке первым. С легкими курильщика это не так уж трудно.
РАЗ…
ДВА…
ТРИ…
ЕБАТЬ ЭТУ ХУЙНЮ! АВАНТИ!![63]
Откидываюсь назад и растворяюсь где-то не здесь…
Чувствую, как наркотик меня отпускает и все заканчивается. Когда выхожу из трипа, все так же сижу на диване. Вижу всех – Рентона, Спада и Бегби – четырехмерным зрением, за которое прогружал Марк: оно обострено, глубина восприятия усилилась в разы. Если точнее, все трое похожи на полупрозрачные компьютерные окошки, накладывающиеся одно на другое. Рентон смотрит на меня, как ученый на шимпанзе, которому только что дал новое лекарство.
Перевожу взгляд на Спада, который моргает, пытаясь сфокусироваться.
– Фигассе, блин… – выдыхает Спад, – от это чума была!
– Это было пиздец экстраординарно, – соглашаюсь. – Большую часть времени в своей жизни ты обязан быть клевым, даже вальяжным. Назовем это достоинством. Но в другие моменты тебе нужно просто отдаться на волю ситуации. Таких очень мало. Но это, без сомнения, один из них, так же как рождение твоего первого – малой Хазэ – ребенка или выигрыш «Хибзами» Кубка.
«Что за хуйня со мной сейчас произошла?»
– Золотые, блядь, слова, – говорит Рентон, и мы обмениваемся впечатлениями, сосредоточиваясь на сходствах: геометрические фигуры и цвета, человечки, позитив и отсутствие угрозы, чувство, что тебе рады и тобой руководит высший разум. Затем переходим к различиям: как я несся лицом вниз по заснеженному склону горы и потом взмыл вверх, а Спад подробно описывает очень теплое помещение, похожее на утробу, и он сознавал, что спускается по ступенькам – это чувство схождения было у него основным…
…Не могу отделаться от самодовольной мысли, что мандамудям Мёрфи, как обычно, достался блядский карцер, а Супер Сай штурмовал горные склоны и серфил по голубым небесам. Бегби молчит, таращась в пустоту. Мое особое зрение утрирует крысиную пронырливость Рентона, который говорит:
– Секите, у нас с Карлом во время трипа стены попа́дали, как картонки, и вверху открылося ясное голубое небо. Я воспарил в это пламя, чё выдуло миня в стратосферу. – Он надувает щеки и выпускает воздух.
Мы смотрим на Бегби – тот открыл глаза и трет их. У него явно слоистое зрение, как и у меня до сих пор, хоть уже и не такое выраженное и входит в норму.