– Значит, вы мистер Белоснежка, – глумится Плохой Коп.
Саймон Уильямсон позволяет себе очень громко выдохнуть:
– Послушайте, я не собираюсь держать вас за дурака и утверждать, что такого рода вещи не происходят, но, как я уже сказал, наше агентство оказывает эскорт-услуги. Проституция не имеет к нам отношения, и если какие-то из наших партнерш в ней замешаны и мы об этом узнаём, то сразу же расторгаем с ними договор.
– Мы?
– Моя невеста теперь – директор компании.
Полностью смещая акценты, подключается Хороший Коп:
– Вы знакомы с Дэниэлом Мёрфи?
Желая скрыть, что его застали врасплох, Саймон Уильямсон напоминает себе об огромном вреде, который нанес ему Спад: хочет сосредоточиться на том, как Спад потырил его любимый исландский свитер с лужаек для просушки на Банановых квартирах. Но перед глазами стоит лишь улыбка «нашиво Вулли»[78] на лице молодого Спада, и что-то в сердце Саймона растапливается.
– Да, царство ему небесное. Старый друг.
В игру возвращается Плохой Коп:
– Вы знаете, как он умер?
Качая головой, Уильямсон берет себя в руки. «Проявление искренней скорби будет явным палевом, не паникуй. Я пытался его спасти».
– Какая-то болезнь. Дэнни, храни его Господь, ну, вел очень маргинальный образ жизни, к сожалению.
– Кто-то вырезал у него почку. Он умер от вызванных этим осложнений, – рявкает Плохой Коп.
Из комнаты словно улетучивается половина всего кислорода.
– Вообще-то, я думаю, что мне нужно дождаться прибытия моего адвоката, прежде чем отвечать на любые другие вопросы, – заявляет Уильямсон. – Я пытался сотрудничать как сознательный гражданин, однако…
– Это ваше право, – обрывает Плохой Коп, – но, возможно, вам покажется выгодным сотрудничать с нами неофициально, если не хотите, чтобы вас обвинили в убийстве Виктора Сайма.
Он вынимает из пластиковой папки фотографию и швыряет ее под нос Саймону Уильямсону. Тот изучает ее с нездоровым упоением. Сайм лежит в луже крови, видимо вытекшей из множественных ран, в основном из дыры в животе.
Затем Плохой Коп показывает ему снимок более крупным планом: из впадин, на месте которых прежде находились глаза Сайма, торчат бордовые штуковины в форме бобов. Возникает впечатление комичной фотожабы, и Уильямсон смеется:
– Это по-настоящему?
– Еще как по-настоящему. Это его почки, – говорит Плохой Коп.
Уильямсон опускает фотографию. Чувствует, как дрожит рука. Знает, что Плохой Коп это заметил.
– Так дело, сука-блядь, не пойдет, я свои права знаю…
– Да уж как скажете, – язвит Плохой Коп. – Ладно, идите за нами.
Полицейские встают и ведут Уильямсона в примыкающий к допросной предбанник. Через одностороннее зеркальное стекло Уильямсон видит пустую допросную, которую они только что освободили. С другой стороны – такая же комната. Но там за столом сидит его зять Юэн Маккоркиндейл. Опозоренный подиатр – в каком-то ступоре, будто после лоботомии.