– Ну, ты в курсах, как оно, – говорю ему, вспоминая идиота-зятька и его придурковатого сына, напряги из-за их переполненных кровью членов и обескровленных мозгов, и рассеянно беру со стула журнал; на фотографии – актриса Кира Найтли, полуголая и в сладострастной позе, рекламирует духи.
– Я б вдул нах, – заявляет Терри.
– Найтли, – говорю задумчиво.
– Будь она шмарой, сто пудов отымел бы.
Мы еще немного болтаем, и Терри подбрасывает меня на таксо к Карлотте. Темень непроглядная: даже не верится, что всего-то начало девятого, – кажется, будто часа два ночи. Вижу Бена, он снова во дворе, на телефоне, c галюновой подсветкой. Видать, говорит с какой-то чикулей: нихуя не колется, и я его всецело за это уважаю. Я без Юэна, чего, конечно, хватает, чёбы Карлотта опять взбесилась. Говорю ей, что проверил больницу и гостиницы, умалчиваю о саунах. Похоже, она слегка успокаивается, но потом ее вдруг обжигает очередная молния ярости:
– Что ты сказал Россу?
– Ничего, – отпираюсь, поглаживая живот, который еще не прошел, и опускаюсь на диван, размышляя над тем, что Сайм, может, мне еще пригодится.
Отморозков иногда нужно ассимилировать – стратегия борга из «Звездного пути», – а не бороться с ними или игнорить. Боль вызывает воспоминания о том, как в школе меня чморил Бегби, пока я не подружился с Рентоном, который был его лучшим друганом. Всё чисто для того, чтобы этот ебанат от меня отстал. Голова кружится. Взгляд у Карлотты прибабаханный.
– Просто убеждал мальца поучиться у Юэна, – говорю. – А где он, кстати? Я видел Бена на улице…
– У Луизы, – выпаливает она, а потом сощуривает лампочки. – У Юэна поучиться? В каком, блядь, смысле?
Уж не знаю, что там растрындел этот бесхребетный мелкий ушлепок, но от меня он люлей обратно огребет – через свою любимую маммульку.
– Послушай, то, что увидел Росс, его, конечно, травмировало, – соглашаюсь, – но, возможно, не так, как должно было.
Карлотта смотрит на меня большими макаронниковскими буркалами, которые нам обоим достались от маммы, и расходится на всю катушку. Бедная Луиза унаследовала порочные, вороватые шимпанзиные щелочки старикана.
– Чё ты хочешь сказать?
– Он мой племяш, и я его люблю, а потому не хочу закладывать, но у меня есть основания полагать, что Росс смотрит экстремальную порнографию.
– Что?! Росс? Порнографию? По интернету?
Эх, сеструха! Спустя столько лет до сих пор школьные ошибки лепишь – допускаешь возможность. Когда защитник на поле дает задний ход, продолжай наступать, извиваясь и выворачиваясь, точно коренастый аргентинец. Вспомни Лайонела. Вспомни Диего.