Снежок. Водовка. Ешки. Ненавижу вас, блядей. Она в разы моложе меня. Она была такая развратная, и я поплыл. Ебать-колотить, я ж такого лет с тридцати не вытворял!
Пару недель назад я получил заключение, чё уже три месяца у меня все чисто. После того случая от Викки никаких вестей, хоть и подмывало позвонить и извиниться. Она этого заслужила, хоть, наверно, уже давно оставила все в прошлом. Но поднять трубку было непросто: я ж не можу допустить, чёбы моими последними словами с ней было: «Прости, что заразил тебя трипаком».
Кароч, щас я сделал то, в чем мине нет, нахуй, равных: усугубил хреновый расклад еще одним тупым решением. Эмили ж моя, блядь, клиентка. Выскальзываю с постели и натягиваю на сибя гостиничный халат, который, слава богу, под рукой.
– Ты куда? – спрашивает она. – Давай закажем завтрак в номер. От всего этого траханья у меня аппетит разгулялся!
– Я очень польщен, что я твой сын проповедника, Эмили, но нам надо с этим подвязывать…
– Ты что за хуйню несешь?
– Дасти Спрингфилд, «Сын проповедника»[36]. Про единственного паренька, чё смог добиться девицы, которая выступала по другим делам.
Эмили смахивает с лица темные локоны. Взгляд у нее скептический:
– Ты правда считаешь, что песня об этом?
– Да, про лесбиянку, у которой был тайный гетеросексуальный роман с «единственным парнем, сумевшим ее научить…».
Громкий иронический смех вырывается откуда-то с глубины ее груди.
– Ага, только ты меня ноль чему научил! Твою ж мать, Марк, у меня и до тебя парни были! Не воображай себя каким-то Генри Хиггинсом по хуям[37], – злорадно хихикает она. – Старр – всего лишь вторая девушка, с которой я встречалась. – И у нее дрожит нижняя губа, едва просыпается совесть.
Так и есть, нахуй. Я снова забежал впереди паровоза. До сих пор верю – несмотря на все доказательства обратного, – чё любая женщина на свете способна в миня влюбиться. И что, возможно, ей приходится упорно с этим бороться. Такая заморочка – можете назвать ее бредовой иллюзией – одна с моих наикрутейших способностей. Само собой, обратная сторона медали в том, чё я склонен перегибать палку.
– Значит, это такой этап?
– Отъебись, Марк. Сколько тебе? Шестнадцать? Это называется «жизнь». Это называется «две тысячи шестнадцатый год». Я не считаю выбор сексуальных партнеров бинарным. Если я нахожу кого-то привлекательным, я с ним сплю. Ты интересный мужик, Марк, не надо себя недооценивать, ты многого добился. «Лакшери» – один из лучших клубов в Европе. Ты всегда ангажировал диджеек. Ты принес шумный успех Ивану.
– Да, но он съебал, как только раскрутился, – напоминаю ей.