Дяде Архипу было по барабану, кто он. Из одной недалекой книжки он почерпнул, что на самом деле он дух, а не человек. А человек он ровно в том количестве, которого набрался, как губка, пребывая в этом теле в этом культурно-историческом контексте. И когда дядя Архип помрёт, то еще не факт, что конкретно из всего этого человеческого останется. Вдруг губка отожмется, расправится, и вернет все человеческое туда, откуда впитала – на грунт?
Вдруг останется только сама губка, пустой поролон без влаги и мыльной пены?
Так зачем же напитываться, ежели потом все равно выжмут досуха, и ничего не останется – ни родственников, ни прошлого, ни памяти, ни убеждений и прочего всего, что от человеков.
– Тогда ты и не дядя, – сказал отец Филип, – потому что дядя – это тоже убеждение, ярлык, штампик. Впрочем… а кто тогда не штампик…
Вот идёт человек, который на самом деле только конгломерат из клеток, совокупность. Уж каким таким образом они держатся вместе и не разваливаются на ходу…
– Зомби разваливаются, – уверенно информировал почтенное собрание Тихон.
– Э-эээ… Тиша, блин… так вот, и почему-то они не разваливаются на ходу…
– Атомные силы их вместе держат, – снова встрял Тихон, – электросильное взаимодействие.
Желания спорить у отца Филипа не было.
– Да, именно оно и держит. Так-с, на чем я остановился. Тихон, не встревай! Человек – это собирательный образ, название для кучи клеток, убеждений и прочего. Отсюда следует, что человека, как такового – нет.
Тут отче задумался, потому что из его логики следовало, что и дома нет, и улицы и, тем более, России. И стола нет, и паркета, а есть только атомы, объединенные силой языка в штампованные, но не реальные, объекты и сущности.
–Ну, раз человека вообще нет, то и дядек никаких тем более не имеется, – весело согласился Архип, хлопнув себя по коленке, – пусть меня не будет дядей, я согласен!
Вот таким чудесным образом, согласившись с собственным небытием, дядя Архип обрел суть, потому что истинное «я» – это «не я», как давно и убедительно доказали своим примером просветленные Востока и Запада.
Но позывной Архипу все-таки нужен был, тем более такой солидный, как «дядя» – потому что четыре буквы в слове, как погоняло блатного на зоне. Поэтому братцы-троица еще покипятились малость, побулькали и все-таки оставили «дядю» за Архипом примерно в том смысле, который имеют в виду дети, когда видят кого-то большего габаритами, массой, а стало быть и другими качествами – умом, например, или силой.
– Может, я буду Сила Архип? – закинул идею Архип.
– Оставайся Дядей, – отмахнулся отец Филип.