Тихону захотелось повторить слова дяди про «не спрашивали», но двоих хамов их общий организм мог не вынести. Однако, подумать неприличное, вроде «да сам ты тень тени», он все-таки успел, что от ангела не ускользнуло.
– Я не тень тени, – чуть ли не по слогам произнес ангел, надеясь донести смысл, – потому что я существую, я есть. А страха нет.
– Господи, – вздохнул Тихон, – а начинали-то всего лишь с того, что мне очень хорошо спать посередине. Как жаль, что иногда наступает утро.
Да, Тихон на самом деле не хотел просыпаться, хоть и врал себе, что очень хочет. Ночей прям-таки готов не спать, лишь бы проснуться. В этом долгоиграющем вранье тоже был виноват ангел-хранитель, потому что когда Тихон однажды все-таки осмелился ему признаться, что не любит рано вставать, ангел, чистая душа, посоветовал:
– Чтобы рано не вставать – спи стоя.
Рано или поздно в жизнь всякого Тихона приходит слава. Жизнь, она вообще горазда на моменты неожиданных приятностей, из которых, собственно, и состоит. Вышло так, что пригласили Тихона в передачу «Откровенный момент».
– Твоя работа? – спросил Тихон у ангела.
– Бери выше, – поднял к небу палец ангел, но улыбнулся при этом так, что Тихон понял – без рекомендации ангела не обошлось.
– Спасибо вам обоим, – растрогался Тихон.
– Да ради Бога, – раздалось сверху, – У тебя же день рождения прошел без подарков.
Журналистку звали Даша, она была в красном платье и сидела на метровой высоты барной кнопке ошую Тихона. Тихон, которого лысый режиссер утопил в пуфике на уровне плинтуса, видел перед собой плоское стекло журнального столика и ноги Даши, завернутые вокруг кнопки – дабы не рухнуть.
– Всё-таки удача от слова «уд», – сказал Тихон ангелу, ощущая себя пойманным, как карась. Пойманное соответствие дополняла лысая голова режиссера.
Ангел-хранитель пожал плечами – ты же хотел, ну вот я и договорился.
Команды «мотор!» не было, на телевидении не положено. Также никто не хлопнул дощатым названием дубля – не положено дублей, все идет прямо в эфир.
– Это у нас, значит, прямой эфир? – глупо переспросил Тихон.
– Кривой, – усмехнулся лысый, – Сядь ровнее, бомжара, сползаешь…
«Зря ты так», подумал Тихон, но промолчал. Кривой, так кривой.
Ему и впрямь сиделось криво, дышалось тяжело, да и картинка перед носом была еще та: Дашины ноги вокруг кнопки напоминали перевернутый знак «аптека», это который со змеей вокруг фонтанчика с питьевой водой в парке культуры и отдуха. Висящее над ногами ядовито-красное платьице Даши явно узурпировало стильный образ японского флага, но вот фон подкачал: вместо белого дали черный, так что Даша казалась огненной сатаной, восставшей из ада, чтобы опозорить мечтательного повстанца Тихона. Ишь ты, славы захотел… Короче, не та была картинка, не под то настроение.